Книга Славно, славно мы резвились - Джордж Оруэлл

Передо мной библиография сочинений Вудхауса. В ней около пятидесяти названий книг, но она явно неполна. Говоря по чести – и с этого признания следует начать, – многих из этих книг – наверное, четверть или даже треть – я не читал. Да и нелегко, право, освоить всю продукцию популярного писателя, чьи книги выходят обычно дешевыми изданиями. При этом начиная с 1911 года, когда мне исполнилось восемь лет, я более или менее пристально слежу за его творчеством, и мне хорошо знакома возникающая в нем своеобразная духовная атмосфера – атмосфера, которая, разумеется, не оставалась полностью застывшей, но которая начиная с 1925 года менялась лишь незначительно. В процитированном выше отрывке из книги Флэннери содержатся два замечания, которые сразу же бросятся в глаза внимательным читателям Вудхауса. Одно – где речь идет о том, что «он по-прежнему пребывает во времени, о котором пишет». Другое – что министерство пропаганды нацистской Германии решило использовать его, поскольку он «иронизирует над англичанами». Это последнее утверждение основано на недоразумении, к которому я вскоре вернусь. Но другое соображение Флэннери совершенно справедливо, и в нем содержится ключ к объяснению поведения Вудхауса.

О чем люди часто забывают при разговоре о его романах, так это о времени написания самых известных из них. Мы склонны полагать, что он в некотором роде воссоздает тупоумие 20–30-х годов, но ведь сцены и персонажи, которые прежде всего возникают в читательской памяти, созданы до 1925 года. Псмит появился впервые в 1909 году, а его предшественники и того раньше – в школьных рассказах автора. С замком Блэндингс и его обитателями, Бакстером и графом Эмсвортом читатели познакомились в 1915-м. Начало цикла о Дживсе и Вустере датируется 1919-м годом, бегло оба они мелькали и прежде. Укридж появился в 1924 году. Проглядывая перечень сочинений Вудхауса с 1902 года и далее, подразделяешь его творчество на три более или менее четко выделенных периода. Первый охватывает вещи, написанные в школьные годы. Среди них выделяются «Золотая бита», «Охотнички», кое-что еще, а высшая точка – «Майк» (1909). Опубликованный годом позже «Псмит в городе» принадлежит этому же периоду, хотя прямо школьной жизни не касается. Следующий период – американский. Кажется, Вудхаус прожил в США семь лет, с 1913-го по 1920-й, и на какое-то время в его книгах сделались ощутимыми американский акцент и американский взгляд на мир. Рассказы, вошедшие в сборник «Человек с двумя левыми ногами» (1917), выдают влияние О’Генри, в других книгах, написанных в то же время, встречаются американизмы, каких англичанин обычно никогда не позволил бы себе in propria persona[43] (например, «high ball»[44] вместо «whisky and soda»). Тем не менее главный интерес почти всех книг этого периода – «Псмит-журналист», «Золотко ты наше», «Неукротимый Арчи», «Дживс с Пикадилли» и целого ряда других – заключается в контрасте между английскими и американскими нравами. Персонажи-англичане действуют в американских декорациях и наоборот; у Вудхауса есть немало чисто английских рассказов, но чисто американских, пожалуй, не найдешь. Третий период можно было бы назвать деревенским. К началу 20-х писатель заработал и, вернее всего, продолжал зарабатывать очень хорошие деньги, и с ростом доходов повышался социальный статус его героев, разве что рассказы об Укридже являют собой некоторое исключение. Привычная обстановка действия теперь – сельский особняк, роскошная холостяцкая квартира или дорогой гольф-клуб. Герои ранних книг – школьники-спортсмены – постепенно уходят со сцены, крикет и футбол уступают место гольфу, а элементы фарса и бурлеска становятся более выраженными. Бесспорно, многие из книг, написанных позднее, такие, например, как «Летняя гроза», это скорее веселая комедия, нежели фарс в чистом виде, но периодически предпринимаемые попытки морального назидания, каковое ощутимо в «Псмите-журналисте», «Золотке», «Пришествии Билла», «Человеке с двумя левыми ногами» и некоторых рассказах школьного периода, остались в прошлом.

Майк Джексон превратился в Берти Вустера. Впрочем, не такая уж это головокружительная метаморфоза; вообще одна из наиболее приметных особенностей Вудхауса-писателя – это отсутствие развития. В книгах, подобных «Золотой бите» и «Рассказам святого Остина», уже царит столь хорошо знакомая нам атмосфера. О том, сколь жестко писатель следовал в позднейших своих вещах давно сложившемуся характеру письма, можно судить хотя бы по тому, что он продолжал писать об английской жизни, хотя целых шестнадцать лет перед заключением в лагерь для перемещенных лиц прожил в Голливуде и Ле Туке.

«Майк» – книга, которую сейчас трудно найти в ее полном виде, – одна из лучших «легких» повестей о школе, когда-либо написанных на английском. Но хотя большинство ее эпизодов носит откровенно фарсовый характер, это отнюдь не сатира на систему английских частных школ, и уж точно этого нельзя сказать о «Золотой бите», «Охотничках» и т. д. Вудхаус закончил Далвич-колледж, затем работал в банке, потом бросил службу и начал писать романы, занимаясь попутно журналистикой самого дешевого разбора. Бросается в глаза, что долгие годы он оставался зациклен на своей альма-матер и равно ненавидел далеко не романтическую работу банковского клерка и среду, в которой оказался, – низы среднего класса. В ранних произведениях «гламур» частной школы (спортивные состязания, перекуры, чай у костра) изображен в довольно сочных красках, а моральный кодекс – «играй по правилам» – принимается почти без оговорок. Рикин – изображенная Вудхаусом частная школа более привлекательна, нежели Далвич, да и за годы, разделившие «Золотую биту» (1904) и «Майка» (1908) – такое возникает впечатление, – обучение в ней стало дороже, и от Лондона она сделалась дальше. В психологическом отношении самая красноречивая книга раннего Вудхауса – «Псмит в городе». Отец Майка Джексона в одночасье теряет все свои деньги, и восемнадцатилетний Майк, подобно самому автору, оказывается на какой-то мелкой и малооплачиваемой должности в банке. Псмит попадает в сходное положение, хотя и не из-за денежных затруднений. И эта книга, и «Псмит-журналист» необычны для Вудхауса в том смысле, что в них до известной степени проявляется политическое самосознание автора. Псмит на этом этапе своей жизни предпочитает называть себя социалистом – для него, как, несомненно, и для самого Вудхауса, это означает не более чем уничтожение любых классовых перегородок, – а однажды двое подростков оказываются на собрании в Клэпхэм Коммон[45], откуда направляются выпить чая к пожилому оратору-социалисту, чье затрапезное, но вместе с тем не без вкуса обставленное жилище описано довольно правдоподобно. Но что более всего бросается в глаза читателю, так это полная неспособность Майка оторваться от материнской груди школы. Он приступает к работе, даже не пытаясь сделать вид, что она его хоть сколько-нибудь привлекает, и самое большое его желание состоит не в том – чего можно было бы ожидать, – чтобы найти занятие и более интересное, и более продуктивное, но в том, чтобы поиграть в крикет. Когда ему приходится искать себе жилье, он останавливается в Далвиче просто потому, что это ближе к школе и оттуда доносятся ласкающие слух удары биты по мячу. Кульминация повествования наступает в тот момент, когда у Майка появляется возможность сыграть в матче на первенство графства, и ради этого он просто сбегает с работы. Важно то, что автор герою симпатизирует, более того, сливается с ним, ибо ясно ведь, что Майк пребывает с Вудхаусом в таких же отношениях, в каких Жюльен Сорель состоит со Стендалем. У Вудхауса еще много таких же персонажей, как Майк. Через книги этого и следующего периодов проходит целая вереница молодых людей, для которых спортивные игры и «поддержание спортивной формы», по существу, составляют смысл жизни. Вудхаус практически не может даже представить себе интересной работы. Важно, чтобы был собственный доход, а если его нет, нужно подыскать себе синекуру. Герой романа «Что-то новенькое» (1915) избавляется от журналистской поденщины, становясь массажистом мающегося желудочными болями миллионера, и видит в том шаг вперед как в моральном, так и в финансовом отношении.