Книга В огне желания - Кэт Мартин

– Я не хотел будить вас после случившегося… я имею в виду тех негодяев и все такое…

Присцилла покраснела до корней волос и уткнулась в кружку. Она подумала совсем о другом «случившемся».

– Насчет сегодняшней ночи… – начал Брендон, от которого не укрылось ее смущение.

– Нет-нет, забудем об этом! Вы ни в чем не виноваты. «Забудем об этом!» Как будто о таком можно вот так просто взять и забыть!

Брендон вспомнил, как лежал без сна до самого рассвета, слушая безмятежно ровное дыхание Присциллы и вспоминая краткий миг их близости. А как она ответила на ласку, словно подавшись навстречу его прикосновениям! Теперь эта юная женщина чинно сидела, попивая кофе, он же не мог оторвать взгляд от тяжелой косы, скользнувшей с плеча на восхитительную округлость ее груди.

– Постарайтесь одеться побыстрее, – нахмурившись, бросил Брендон.

Да как же было не хмуриться? Один взгляд на чертову ночную сорочку – и такие мысли лезут в голову! Вести себя прилично легко, когда еще ничего не случилось, но после того, что произошло ночью… три дня такой пытки доведут его до безумия, и даже Пэтси Джексон будет не под силу вернуть ему здравый рассудок.

– Сковородка с беконом стоит на углях. Я не стал тратить время и печь лепешки. Да если бы и испек, они бы немногого стоили.

– Зато если я испеку, вы пальчики оближете, – с гордостью заметила Присцилла. – Я, знаете ли, великолепная кухарка.

– Да неужто? – Брендон невольно расплылся в широкой улыбке. – Уж и не знаю, чего бы я не отдал за настоящую домашнюю стряпню. Может, вы и пироги умеете печь? Я бы взял па себя труд отыскать ягоды для начинки.

– Пироги мне особенно удаются.

Позже, пока Брендон готовил лошадь и мулов в дорогу, Присцилла оделась, вернее, подготовила корсет к затягиванию, а платье – к застегиванию. Помощь Брендона была неизбежна и в оставшиеся три дня, поскольку все вещи в гардеробе Присциллы, кроме платья, разорванного мексиканцем, застегивались на спине. Потом она доела бекон и оставшийся кусок дыни, отчистила песком и вымыла сковороду и вообще всячески старалась принести пользу.

Когда вещи были собраны, Брендон помог девушке подняться в фургон.

– Некоторое время вам придется обходиться без меня. Я немного проедусь верхом, посмотрю, нет ли вокруг чего-нибудь подозрительного.

– Но как же?..

– От вас ничего особенного не требуется. Предоставьте мулам двигаться по дороге, и все пойдет как по маслу.

Он ловко вскочил в седло. Вороной захрапел и затанцевал под незнакомым седоком, но Брендон тотчас ласково успокоил его. Животное скоро смирилось.

А вот Присцилла сидела на передке фургона с таким ошеломленным видом, что Брендон заподозрил неладное.

– И с чего же мне начинать? – наконец спросила она. Брендон ощутил раздражение и жалость.

– Дьявольщина! И как я не догадался! – Он смерил Присциллу таким взглядом, что она вспыхнула и потупилась.

Брендон спешился.

– Я не отказывалась, а только попросила объяснить, что делать! – с вызовом проговорила она.

Как ни возмутило его это новое осложнение, он все же смягчился, выслушав ее наивное возражение.

– Присцилла, дорогая девочка, – начал Брендон, из-за недовольства забыв на миг о дурацких условностях, – это только кажется, что править упряжкой просто, на деле же требуется сноровка.

Со вздохом он снова привязал лошадь и устроился на передке рядом с Присциллой. Взяв вожжи, Брендон легонько шлепнул мулов по крупам.

– И что же дальше? – спросила Присцилла, поняв, что он не собирается передавать ей вожжи.

– Дальше мы поедем, как и прежде. Правда, я хотел отправиться на разведку, но теперь решил отказаться от этой затеи.

– Но почему бы вам не дать мне несколько уроков? Впереди еще три полных дня пути, эти позволило бы нам скоротать время и принесло бы пользу.

– Нет.

– Поскольку я намерена провести свою жизнь на ранчо, мне все равно необходимо научиться править.

Снова вздохнув, Брендон остановил упряжку.

– Ладно. Раз уж я сижу с вами рядом, ничего непоправимого не произойдет, – сказал Брендон, но тут же подумал: «Как знать. Все зависит от того, что считать непоправимым. Многое может произойти именно потому, что мы всегда рядом».

Вообще-то он собирался на разведку вовсе не потому, что чего-то опасался, а просто хотел немного остудить кровь. Да и что может случиться с ними теперь, когда уже ясно, что шайка Руиса не собирается преследовать их? Скорее всего они не увидят ни одной живой души до самого ранчо.

– Вытяните руки.

Присцилла повиновалась, и Брендон подал ей вожжи.

– А теперь хлестните их легонько по крупам и заговорите с ними.

– Заговорить с мулами? Но что же им сказать?

– Поскольку мы не знаем их кличек, – Брендон не удержался от улыбки, – называйте их как вам угодно. Обращаться к ним нужно негромко, но твердо.

– Ну вот что, мулы, пора трогаться! – сказала Присцилла с решительным видом и шлепнула животных по крупам.

Как ни странно, упряжка тронулась.

– Смотрите, смотрите, мы едем!

– Только потому, что вы им нравитесь, – пошутил Брендон.

– А они очень милые и смешные.

– Ну уж, вы скажете! Впрочем, они милы, если хорошо выполняют свою работу.

– А если нужно повернуть?

– Это делается примерно так же, как при верховой езде. Если хотите повернуть направо, тяните за правую вожжу, а другую при этом немного отпускайте.

– Хорошо, что вы все объяснили, ведь я никогда в жизни не ездила верхом и понятия не имею, как управлять лошадью.

На этот раз вздох Брендона напоминал стон.

– В таком случае, мисс Уиллз, что вы делаете в Техасе? На пограничных землях вы так же неуместны, как койот в светской гостиной.

– Я здесь не затем, чтобы ездить на лошади или управлять мулами. Я собираюсь вести дом и заниматься хозяйством, чтобы создать уют своему мужу и нашим детям. Уверяю вас, это мне удастся гораздо лучше.

– Вот, значит, как, – насмешливо пробормотал он, смерив ее взглядом. – В таком случае на ранчо Стюарта Эгана для вас найдется достойное место. Если то, что я о нем слышал, верно, он будет держать вас в задней комнате, поближе к кровати, и позаботится о том, чтобы вы рожали детей одного за другим.

Присцилла залилась румянцем, но не ответила ни слова.

Напряженное молчание длилось долго, но постепенно убаюкивающее покачивание фургона и мерный перестук колес сделали свое дело, и оба смягчились. Тишину нарушало лишь пение птиц. Ландшафт постепенно менялся. Однообразная равнина, покрытая травой и кое-где мелким кустарником, теперь сменилась невысокими холмами. На их склонах росли дубы. Дорога шла вверх, но подъем был едва заметен, и животные не выказывали признаков усталости.