Книга Философия в будуаре, или Безнравственные наставники - Маркиз Де Сад

Но продолжим: жестокость - это третий тип наслаждений,который мы обещали исследовать. Он становится всё более и более распространёнсреди мужчин, и они объясняют своё пристрастие следующим образом: мы хотимпребывать в состоянии возбуждения, что является целью любого мужчины,стремящегося к наслаждениям, и лучше всего на нас будут воздействовать самыесильные средства. Исходя из этого, становится совершенно безразлично, приносят линаши действия удовольствие или неудовольствие объекту, который служит нашимжеланиям. Важно лишь подвергнуть нашу нервную систему самому сильномувоздействию, ведь, без всякого сомнения, мы значительно острее чувствуем боль,чем наслаждение. Поэтому и отражение боли, которой мы подвергаем других, будетвозникать в нас с большей силой и будет более интенсивным отзвук боли будетгромче, и наше животное начало полностью пробудится в нас, влияя на нижниечасти нашего тела и возвращая нас к первобытному состоянию, в котором нашиорганы похоти воспламенятся и будут готовы к наслаждению. Никогда нельзя точносказать, испытывает женщина наслаждение или нет, а часто она остаётсяразочарованной. Более того, старику или уродцу очень трудно принести женщиненаслаждение. Если же это всё-таки удаётся, наслаждение оказывается слабым, инервы реагируют на него вяло.

Поэтому следует отдавать предпочтение боли, так как остраяболь не может обмануть, и её влияние значительно сильнее. Но людям, одержимымэтой манией, могут возразить, что боль испытывает твой ближний. Не чуждо лимилосердию приносить боль другим во имя того, чтобы доставлять наслаждениесебе? В ответ на это повесы говорят, что, приобретя привычку гнаться занаслаждениями и думая при этом исключительно о себе, не считаясь с другими, онипришли к убеждению, что это является вполне нормальным, согласующимся сестественными наклонностями - предпочитать то, что ощущают они сами, тому, чегоони не ощущают. Что же смеют от нас требовать? Какое нам дело до страданий, которыеиспытывают другие? Разве они приносят нам боль? Нет, наоборот, как мы толькочто продемонстрировали, чужие страдания производят в нас приятные ощущения. Скакой стати тогда мы должны жалеть человека, испытывающего одно ощущение, тогдакак мы испытываем совсем другое?

Почему мы должны освободить его от боли, если мы не тольконе прольём слезинки по этому поводу, а испытаем огромное наслаждение от егостраданий?

Разве хоть один единственный раз мы испытывали некийестественный порыв, толкавший нас предпочесть другого себе? И разве мы неодиноки в этом мире, где каждый только за себя? Твой голос становитсяфальшивым, когда ты говоришь от имени Природы, будто бы не следует делатьдругим то, чего ты не хочешь, чтобы другие делали тебе - такую вещь могут говоритьтолько люди, причём слабые люди. Сильному человеку это и в голову не придёт. Тобыли первые христиане, которых постоянно преследовали из-за их нелепыхубеждений они кричали всякому, кто мог их услышать: Не сжигайте нас, несдирайте с нас кожу! Природа говорит нам: не делай ближнему того, чего нежелаешь себе! Глупцы! Как может Природа, которая всегда влечёт нас кнаслаждению, которая не вселила в нас иных инстинктов, иных убеждений, иныхпорывов, как может Природа тут же пытаться убедить нас в том, что мы должныпренебречь любовью к себе, если она приносит боль другим? О, верьте мне, Эжени,верьте, наша мать Природа не говорит нам ни о ком, кроме нас самих, еёпредписания требуют полного эгоизма, и во всём этом мы ясно слышим еёнеизменный и мудрый совет:

предпочитай себя, люби себя, за чей бы счёт это ни было. Но,говорят, другие могут тебе отомстить... И пусть! Победит сильнейший и будетправ. Вот и хорошо - в этом и есть простое проявление вечной борьбы иразрушения, ради которых Природа создала нас и ради которых мы ей только инужны.

Такова, моя дорогая Эжени, канва спора между людьми. Исходяиз моего опыта и размышлений, я могу добавить к этому, что жестокость вовсе неявляется пороком, а есть лишь чувство, которое Природа первым вселяет в нас.Ребёнок ломает свою игрушку, кусает грудь своей кормилицы, удушает канарейкузадолго до того, как он становится способен отдавать себе отчёт в собственныхдействиях. На животных печать жестокости видна, как я уже, кажется, говорил,наиболее отчётливо, потому что законы Природы проступают на них явственнее, чемна нас. Жестокость существует и среди дикарей, которые значительно ближе кПрироде, чем цивилизованные люди. Посему абсурдно считать жестокость следствиемизвращённости. Я повторяю, что утверждение это ложно.

Жестокость вполне естественна. Все мы рождены с долейжестокости, которую смягчает последующее воспитание. Но оно чуждо Природе, оноискажает действия Природы, подобно тому, как уход за деревьями уродует их.Сравните во фруктовом саду дерево, предоставленное заботам Природы, с теми, закоторыми вы ухаживаете, и вы увидите, какое из них более красиво, и выубедитесь, на котором плоды лучше. Жестокость - это просто-напросто энергия вчеловеке, которую цивилизация не смогла до конца извратить. Так что жестокостьявляется добродетелью, а не пороком. Аннулируйте ваши законы, перестаньтесдерживать и наказывать себя, отбросьте свои привычки - и жестокость перестанетбыть опасной, ибо она никогда не будет проявлять себя, за исключением случаев,когда ей оказывается сопротивление, а тогда произойдёт столкновение двухконкурирующих жестокостей. Только в цивилизованном обществе жестокостьпредставляет опасность, поскольку человек, на которого совершается нападение,почти всегда не способен ему противостоять. Однако в нецивилизованном обществечеловек, на которого направлена жестокость, отразит её, если он силён, а еслион слаб, то тогда ему и следует покориться сильному, согласно законам Природы -и всё, и нет тут причин для волнений.

Теперь можно дать объяснение причин жестокости приудовольствиях похоти. У вас, Эжени, уже есть кое-какое представление обизлишествах, к которым они ведут, и с вашим пылким воображением вам должно бытьлегко понять, что для стоиков, для сильных духом не существует никаких ограничений.Нерон, Тиберий, Гелиогаболус убивали своих детей, чтобы вызвать у себя эрекцию.

Маршал де Ретс, Шаролэ, Конде тоже совершали убийства во имяразврата.

Первый из них объявил на допросе, что самое сильноенаслаждение он испытал, когда он и его священник пытали младенцев обоего пола.В одном из его замков в Бретоне нашли семьсот или восемьсот замученных детей.Всё это легко себе представить в связи с тем, что я говорил. Наше физическоестроение, наши органы, соки, струящиеся в нас, наша животная энергия ничем неотличаются от тех, что были у Титов, Неронов, Мессалин или Шанталей. Мы неможем больше ни гордиться добродетелью, которая отвергает порок, ни обвинятьПрироду за то, что мы родились либо благонравными, либо преступными - онадействует согласно своим планам, целям и нуждам так давайте подчинимся им. Адалее я буду рассматривать женскую жестокость, которая сильнее мужской из-зачрезмерной чувствительности женских органов.

Жестокость можно разделить на два типа. Жестокость первоготипа - это результат глупости. Человек, не способный мыслить, рассуждать,анализировать, превращается в дикого зверя. В этой жестокости нет наслаждения,потому что в таком состоянии человек ничего не может различать. Жестокостиэтого типа редко бывают опасными, поскольку от них всегда легко защититься.Второй тип жестокости есть плод чрезвычайной чувственности. Он доступен тольколюдям деликатной структуры крайности, на которые такая жестокость толкаетлюдей, обусловлены их умом и изощрённостью чувств. Их душа, тонко сработанная,столь чувствительная к впечатлениям, лучше и быстрее всего откликается нажестокость. Жестокость пробуждает их и освобождает. Сколь немногим дано понятьэти различия... и сколь немногим дано их ощутить! А тем не менее, онисуществуют. Итак, второй тип жестокости наиболее распространён среди женщин.Присмотритесь к ним, и вы увидите, что чрезмерная чувственность приводит женщинк жестокости вы увидите, что чрезвычайно живое воображение, острота ума влекутих в порочность, в дикость. О да, они очаровательны, все до одной, и каждая изних может, если захочет, превратить в дурака любого умника. К сожалению,суровость, а точнее, абсурдность наших обычаев не потворствует жестокостиженщин: они вынуждены скрывать свои чувства, притворяться, маскировать своисклонности с помощью показного благодушия и доброжелательности, которые онипрезирают до глубины души.