Книга Имя богини - Виктория Угрюмова

Рано оставшиеся без родителей и покинутые родными, братья души не чаяли друг в друге. Они прожили среди рыцарей ордена восемь лет. Мангалаю – старшему – исполнилось тогда восемнадцать, а Бордонкаю – шестнадцать – лет, хотя выглядел он уже зрелым мужчиной. Бордонкай был светловолосым и темноглазым, а Мангалай, неизвестно в кого, уродился рыжим и с зелеными глазами. Мало похожие на родичей-гемертов, веселые и добрые, братья снискали в ордене Гельмольда всеобщую любовь и уважение. Казалось, им предстоит прекрасное будущее, о котором оба столько мечтали, – строгая жизнь и бесконечные подвиги во имя справедливости и добра. Рыцари ордена были прекрасными учителями – братьев обучали верховой езде, владению любыми видами оружия, рукопашной борьбе, а также азам наиважнейших наук и искусств. И если братья и не получили университетского образования, то и невеждами их никак нельзя было назвать.

Вечерами все послушники и рыцари собирались в большом зале замка Гельмольда и слушали рассказы старого Мимера – почтенного седого рыцаря, близкого друга самого магистра Арана. Легендарные имена и реальные события причудливо сплетались в историях Мимера, и не было ни одного человека, которому бы они были неинтересны.

Беда разразилась внезапно, когда на престол Мерроэ только-только взошел Алмагеттин, старший сын Мангадхая. Новый король во всем являл полную противоположность своему предшественнику. Если его покойный отец был мудр и миролюбив, при нем процветали науки и искусства, а слава страны несказанно выросла во всем Варде, то сын отличался жестокостью, коварством и худшим из всех человеческих пороков – завистью.

Решив во что бы то ни стало превзойти славу своего отца, молодой король объявил войну Аллаэлле. Старейшие военачальники, в том числе и магистр ордена Гельмольда, советовали королю отменить это решение, указывая на необходимость мира с таким могущественным соседом, но Алмагеттин в ярости приказал казнить ослушников. Так началось его недолгое, но кровавое царствование.

Орден Гельмольда был распущен, а многие рыцари казнены или посажены в темницы. Тем, кому повезло остаться в живых, пришлось удалиться в изгнание. Самые отчаянные и молодые забаррикадировались в главной башне замка и отражали атаки королевских войск, надеясь на помощь других орденов да еще на то, что армия все-таки одумается и прекратит кровопролитие. Но их надежды оказались напрасными. Через неделю осады озверевшие солдаты ворвались в башню и устроили настоящую резню. Надо ли говорить, что среди мятежных членов ордена находились и оба брата, которые потеряли друг друга той страшной ночью, бежав порознь.

И долгое время их попытки отыскать друг друга ни к чему не приводили.

Бордонкай нанялся телохранителем к знатному вельможе из Тевера, а Мангалай неизвестно каким образом; оказался среди гемертских воинов, штурмующих один из приграничных городов Аллаэллы.

Войну с Аллаэллой Алмагеттин проиграл в несколько дней и вынужден был заплатить баснословную контрибуцию, предназначенную на восстановление двух сожженных крепостей и компенсацию гражданам потерянного имущества. Король Аллаэллы был справедлив и этим снискал любовь и уважение подданных. В поисках справедливости отправился в Аллаэллу и Бордонкай, оставив свою службу в Тевере. Однако именно с тех пор и начались его мытарства.

Привыкший всем верить на слово, гигант, которого с радостью нанимали в качестве убийцы, попадал в истории одна хуже другой. Его хозяева быстро уразумели, что достаточно рассказать этому исполину с глазами и душой ребенка, будто убийство совершается во имя справедливости, – и даже платы не нужно: огромная машина для убийства делала свое страшное кровавое дело. Жуткая слава шла о Бордонкае, слава, о которой он сам и не подозревал.

Когда в очередной раз какой-то гемертский барон рассказал ему трогательную историю о своей похищенной дочери и коварном похитителе, о разбитом отцовском сердце и поруганной девичьей чести, исполин воспылал праведным гневом. Во главе небольшого отряда он отправился в Арвардин, ничем не примечательный замок недалеко от столицы.

Замок находился в состоянии глухой обороны; мост был поднят, ров заполнен водой, на стенах стояли метательные орудия и выстроились рядами лучники. Это была уже маленькая война. Бордонкай возликовал.

До сих пор он работал один или с несколькими помощниками, которые, правду сказать, больше ему мешали, нежели помогали. На этот раз под его началом находился отряд наемников – людей войны, привыкших безропотно подчиняться, которые безоговорочно признали в нем своего командира. А не будь их, поехал бы он на войну в одиночестве – бесстрашный и честный Бордонкай, который ни разу в своей жизни не поднял руку на невиновного или беззащитного. Убийца Бордонкай, палач Бордонкай, чье имя проклинали осиротевшие дети и матери; человек, оставлявший после себя кровавый след и свято уверенный в своей правоте. Слепец. Так он и назовет себя позже – Слепец Бордонкай.

Обрадовавшись случаю вспомнить воинскую выучку, гемерт повел осаду Арвардина по всем правилам. Он приказал завалить ров хворостом, привезенным из ближайшего леса, навести переправу и соорудить стенобитное орудие. Он берег своих наемников и пекся о них, как мать о детях, не желая зря губить ни одного человека. Однажды вечером, когда они сидели у костра и Бордонкай набрасывал план первого штурма, прикидывая и так и эдак, к нему подсел один из его солдат.

– Позволь задать тебе вопрос, – обратился он к исполину.

– Конечно, брат мой, – ответил Бордонкай с ясной улыбкой.

– Говорят, тебе не платят, – это правда?

– Правда. Я не беру денег за чужую кровь и свою правоту.

– Тогда, значит, тебе нравится убивать?

– Что ты, брат! Я скорблю сердцем, лишая живое существо жизни. Но долг справедливости выше.

Солдат посмотрел на него как на безумца и отошел, не сказав более ни слова. Однако с той поры за спиной у Бордонкая стали поговаривать о том, что великан-де не при полном уме. Какая справедливость может отстаиваться в этой битве? Обыкновенное бандитское нападение на чужой замок. Правда, желающих втолковать это командиру не нашлось. Да и зачем? Им-то, солдатам, хорошо платят. И платят как раз потому, что они продают; свои понятия о чести и справедливости – и так честнее.

Если бы Бордонкай знал обо всем, что говорится у него за спиной!.. Но его волновали в этот момент совсем другие вопросы.

Тот, кто защищал замок, не уступал ему в воинском искусстве. На каждую уловку Бордонкая у него находилась контруловка, на каждый удар он отвечал не менее продуманным ударом. Осада грозила затянуться надолго, а наниматель барон предупреждал, что владельца замка поддерживает сам король, который после недавней войны не больно-то жалует гемертов и ромертов, – так что, не ровен час, вышлет подмогу да и захватит отряд Бордонкая как разбойников и грабителей. И Бордонкай принял единственное решение, исполнение которого, впрочем, зависело не только от него.

На следующее утро глашатай наемников трижды прокричал перед замком.

– Решим спор в честном поединке! – кричал он, обращаясь к людям на стенах. – Если ваш воин окажется сильнее, мы уйдем отсюда, не тронув замок. В противном случае замок наш.