Книга Темная вода - Лика Лонго

Я молча смотрела на него, не в силах произнести что-то внятное. Семен тем временем продолжал:

— Ты обещала не подходить к воде без меня! — В его голосе послышался упрек. Я сделала вид, что не услышала последней фразы, и переменила тему:

— А в Сочи — это был ты?

— Да, я не очень поверил в твое обещание, решил на всякий случай посмотреть, как ты там себя ведешь.

— Почему так важно, чтобы я не подходила к воде?

— Кое-что в Красной книге — правда. Морские действительно опасны.

— И ты?

— Да. — Семен смотрел на меня в упор, но я не отвела взгляда. Если я чего и боялась, так это разочаровать его.

— А что насчет контактов Морских с людьми? Это правда, что рано или поздно у них появляется желание утопить человека?

— И да, и нет. Это желание присутствует у Морских всегда. — Семен говорил очень серьезно и очень тихо. — Ты, наверное, не можешь понять: как это мы общаемся с людьми, а потом… Это очень долгая история, она тянется уже несколько веков подряд. Мы ведь и сами не знаем, откуда произошли. Сколько я себя помню, мы странствовали вдоль побережья...

Кавказец в черкеске принес нам заказ, но кусок «самого мягкого в мире шашлыка» не лез мне в горло. Я не могла поверить, что лучший парень на земле может быть для меня опасен.

Семен продолжил:

— Так вот... мы странствуем уже очень давно. Без грусти, без радости, движимые одной целью — стать вами. Да, не смотри так удивленно, мы хотим выйти на сушу, прожить обычную земную жизнь и закончить свой цикл. Тебе не приходило в голову, что обреченные на бессмертие могут хотеть умереть?

— Нет, — ответила я ошарашенно, — но я могу понять тех, кто хочет прожить земную жизнь с ее радостями и горестями...

— За это наше стремление и расплачиваются люди. Те, с кем мы входим в контакт. Морской должен некоторое время быть в контакте с человеком — у вас это называют «общаться», — чтобы получить часть его души, обрести способность чувствовать. Когда контакт закончен... В общем тот, у кого взяли часть души, должен умереть в воде. Каждый контакт приближает нас к перевоплощению, с каждым разом мы все больше времени можем проводить на суше. Всего каждому из нас, чтобы окончательно выйти на сушу и стать человеком, требуется тринадцать контактов — это число трансформации и перерождения. Тебе страшно?

— Нет, — мотнула я головой, не сводя взгляда с его глаз, казавшихся в полумраке синими, как море. Похоже, мое спокойствие его удивляло. Он явно ожидал от меня бурных эмоций, может быть, слез или чего-то вроде того. Но у меня было иное настроение — я совсем не боялась, сейчас как будто сама судьба бросала мне вызов: «Что, Полина Романова, ты струсишь и перестанешь общаться с этим существом или будешь с ним, несмотря ни на что?»

Уже совсем стемнело, небо было беззвездным, а воздух влажным, кажется, собирался дождь. Я смотрела на прекрасное лицо Семена как зачарованная. Все, что я чувствовала сейчас, — это грусть. Мне было очень грустно и очень больно за него. Я представляла себе, как это ужасно: веками странствовать по побережью с пустотой в душе и желанием закончить наконец свой жизненный цикл.

— Сколько тебе осталось до тринадцати? — спросила я после паузы.

— Один контакт, — спокойно ответил Семен и снова засверлил меня взглядом. — Меня удивляет твоя реакция — ты не боишься. И так странно глядишь на меня, — сказал он.

На улице поднялся сильный ветер, и в раскрытое окно хлынул поток прохладного воздуха. Я вся сжалась от этой неожиданной свежести и от нахлынувших чувств.

— Мне жаль тебя, — только и смогла вымолвить я.

Семен отпрянул от стола, откинулся на резную спинку стула. Такого он от меня не ожидал, это точно! Но выражение спокойствия вскоре вновь вернулось на его лицо.

— Не знаю, стоит ли меня жалеть. Я не очень разбираюсь в человеческих чувствах. Но жалость — это, наверное, то, что я почувствовал к тому мальчику... Помнишь мальчугана, которому я подарил игрушку?

Я кивнула.

— Его отец был двенадцатым. Классный парень, очень любил сына, часто мне о нем рассказывал. Когда все закончилось, я встретил их с матерью на берегу, и мальчик все спрашивал ее: «А когда папа придет? Я соскучился уже, когда он меня на катамаране покатает?» Мать же прятала слезы и говорила: «Папа уехал очень надолго...» Знаешь, Полина, с тех пор я потерял покой. Эта ваша жалость — очень сильное чувство. Сильнее, чем мое желание все закончить и выйти на сушу. У меня не будет тринадцатого контакта..

Заиграла громкая, заводная музыка, и нам сразу стало неуютно. Все, что рассказал мне Семен, было так далеко от веселых песен, от темпераментных кавказских танцев. Мы направились к выходу.

Обратно снова ехали молча. Я просто не в силах была разговаривать. Я смотрела на Семена и думала об одном: пусть эта поездка длится вечно.

Глава 7

Когда мы подъехали к дому, на нашей кухоньке горел свет — значит, мама и бабушка не спят и ждут меня. Как только машина притормозила у калитки, на пороге показалась мама. Она успела уже трижды позвонить мне на мобильный и знала, что я была в «Кавказской пленнице» с молодым человеком. Но она-то думала, что я с одним из Пашков. Поэтому даже в темноте было видно, насколько мама возмущена — как будто ее обманули в самых светлых ожиданиях.

— Полина? Это ты? — задала она бессмысленный вопрос.

— Да, мам, это я.

Семен прислонился к дверце своего «Форда» и весело смотрел на меня. Было видно, что наш сегодняшний разговор не только не взволновал его, но и как будто насмешил. Словно теперь, когда он раскрыл свои карты, он изучает мою реакцию, проверяет меня, играет, как кошка с мышкой, нежной лапкой. И я понимала: он ждет — испугаюсь я его коготков или продолжу игру.

— Иди домой, Полина, а то чем дольше ты сидишь со мной, тем больше даешь поводов для ссоры с мамой. Подумает, что мы тут с тобой целуемся!

Краска моментально прилила к лицу, и я зарделась, как спелый помидор. В таких случаях говорят, «покраснела до корней волос». Семен удивился, взял мое лицо в свои прохладные ладони и провел большими пальцами по скулам. Я моментально словно отрезвела. Почувствовала его дыхание — тонкий запах мяты и моря.

— Что с тобой?

Неужели Морские никогда не краснеют и даже не знают, что это такое?

— Мне... пора идти! — выпалила я, резко рванув дверцу машины. Рука Семена скользнула по моей щеке. На пороге все еще стояла мама, уперев руки в бока. Эта поза говорила сама за себя: ну я тебе покажу, как с мальчиками на машине до ночи раскатывать!

— Что ж, до завтра! — Семен улыбнулся и нажал на газ. Машина взревела, поднимая из-под колес тучи мелкой щебенки, и скрылась. Вмиг вокруг снова воцарилась ночная тишина. Как будто и не было ресторана и разговора, как будто минуту назад его руки не гладили мое лицо. Я словно зомби прошла мимо грозно настроенной мамы.