Книга Тьма чернее ночи - Майкл Коннелли

– Вообще-то после того, как детектив Уинстон говорила с вами, кое-что изменилось, – сказал Маккалеб. – Теперь я могу сказать точнее, что мне нужно. Удалось свести вопросы к одному художнику того периода. Если вы сможете рассказать мне о нем и показать какие-то его работы...

– И как его зовут?

Маккалеб достал исписанные листки. Скотт легко прочитал имя вслух: оно явно было хорошо ему знакомо. У него это звучало как "Иер-рон-и-мус".

– По-моему, именно так, как вы произнесли.

– Иеронимус, иногда еще говорят Иероним. Рифмуется с "аноним". Его творчество хорошо известно. Вы с ним не знакомы?

– Нет. Я никогда особенно не интересовался искусством. У вас есть картины Босха?

– В коллекции Гетти его работ нет, но в реставрационной мастерской сейчас работают с одним подражанием. Большинство его подтвержденных работ находится в Европе, в основном в Прадо. Другие рассредоточены по разным собраниям. Однако говорить вам следовало бы не со мной.

Маккалеб вопросительно поднял брови.

– Поскольку вы свели свой вопрос конкретно к Босху, лучше поговорите с другим человеком. Это ассистент куратора. А еще она как раз сейчас работает над систематическим каталогом Босха – довольно долгосрочный проект. Вероятно, любимое дело.

– Она здесь?

Скотт потянулся к телефону и нажал кнопку громкой связи. Потом заглянул в список добавочных номеров, приколотый к столу рядом с телефоном, и нажал три кнопки. После трех гудков ответил женский голос:

– Лола Уолтер. Чем могу помочь?

– Лола, это мистер Скотт. Пенелопа не занята?

– Сегодня утром она работает над "Адом".

– А, ясно. Мы к ней подойдем.

Скотт снова нажал кнопку громкой связи, закончив разговор, и направился к двери.

– Вам повезло.

– "Ад"? – спросил Маккалеб.

– Это та подражательная картина. Будьте добры пройти со мной.

Они прошли к лифту и спустились на один этаж. По дороге Скотт объяснил, что в музее одна из лучших реставрационных мастерских в мире. Поэтому произведения искусства из других музеев и частных коллекций часто привозят в Центр Гетти для восстановления и реставрации. В данное время идет реставрация принадлежащей частному коллекционеру картины, предположительно созданной учеником Босха или художником из его мастерской. Картина называлась "Ад".

Реставрационная мастерская оказалась огромным залом, разделенным на две секции. В одной работали над реставрацией рам. Другая секция занималась реставрацией картин и была разбита на несколько рабочих отсеков, тянущихся вдоль стеклянной стены.

Маккалеба провели во второй отсек, где работали мужчина и женщина. Мужчина сидел перед картиной, закрепленной на большом мольберте. На нем был передник поверх белой рубашки с галстуком, а на глазах – очки, больше похожие на увеличительные стекла ювелира. Он наклонился к картине и крохотной кисточкой наносил на поверхность что-то вроде серебряной краски. Женщина стояла у него за спиной.

Ни один из них не оглянулся на вошедших. Скотт поднял руки, пока сидящий мужчина наносил последние мазки.

Маккалеб посмотрел на картину. Примерно четыре на шесть футов. На фоне мрачного ночного пейзажа изображалась горящая деревня; жителей мучили и казнили разнообразные потусторонние существа. Верхнюю часть картины, в основном изображающую ночное небо, испещряли мелкие пятна повреждений и облупившейся краски.

Взгляд Маккалеба привлек участок картины пониже, где изображался обнаженный мужчина с завязанными глазами, которого заталкивала на эшафот группа птицеподобных существ с копьями.

Художник закончил работу и положил кисть на стеклянную поверхность рабочего стола слева от себя. Потом снова наклонился к картине, рассматривая результат. Скотт кашлянул. Обернулась только женщина.

– Пенелопа Фицджералд. А это детектив Маккалеб. Он участвует в расследовании и хочет расспросить об Иеронимусе Босхе. Я сказал ему, что вы самый подходящий сотрудник для такого разговора.

В ее взгляде отразились удивление и озабоченность – нормальная реакция на внезапное появление полиции. Сидящий мужчина даже не обернулся. Вот эта реакция нормальной не была. Вместо этого он снова взял кисть и вернулся к работе.

Маккалеб протянул женщине руку.

– На самом деле формально я не детектив. Управление шерифа попросило меня помочь в расследовании.

Они пожали друг другу руки.

– Не понимаю, – сказала женщина. – Украли картину Босха?

– Нет, ничего подобного. Это Босх? – Маккалеб указал на картину.

– Не совсем. Возможно, копия одного из его произведений. Если так, то оригинал утрачен. Стиль и композиция его. Но, по общему мнению, это работа ученика его мастерской. Вероятно, картина написана после смерти мастера.

Она говорила, не отрывая взгляда от картины. Взгляд у нее был острый и дружелюбный, легко выдающий страсть к Босху. На вид ей было около шестидесяти, и, возможно, она посвятила жизнь изучению любимого вида искусства. Пенелопа Фицджералд удивила Маккалеба. После слов Скотта об ассистентке, работающей над каталогом творчества Босха, он ожидал увидеть изучающую искусство студентку. И молча раскритиковал себя за поспешность суждений.

Сидящий мужчина снова положил кисть и взял с рабочего стола чистую белую ткань, чтобы вытереть руки. Он повернулся на вращающемся стуле и наконец заметил Маккалеба и Скотта. Только теперь Маккалеб понял, что допустил вторую ошибку в суждениях. Мужчина не проигнорировал их. Он их просто не слышал.

Мужчина сдвинул увеличительные стекла на макушку, вытащил из-под передника и приладил на ухо слуховой аппарат.

– Простите. Я не знал, что у нас посетители.

Он говорил с резким немецким акцентом.

– Доктор Дерек Фосскюхлер, это мистер Маккалеб, – сказал Скотт. – Мистер Маккалеб ведет расследование, и ему надо ненадолго похитить у вас миссис Фицджералд.

– Понимаю. Хорошо.

– Доктор Фосскюхлер – один из наших специалистов-реставраторов, – добавил Скотт.

Фосскюхлер кивнул и посмотрел на Маккалеба, изучая его, как прежде изучал картину. Руки он не протянул.

– Расследование? Связанное с Иеронимусом Босхом?

– Косвенным образом. Я просто хочу узнать о нем все, что можно. Мне сказали, что миссис Фицджералд – специалист. – Маккалеб улыбнулся.

– Специалистов по Босху не существует, – ответил без улыбки Фосскюхлер. – Истерзанная душа, замученный гений... откуда нам знать, что на самом деле у человека на сердце?

Маккалеб просто кивнул. Фосскюхлер повернулся и бросил оценивающий взгляд на картину:

– Что вы видите, мистер Маккалеб?