Книга Прощенные - Анастасия Романчик

Зазвучал громкий голос прямо над ухом. Олимпиада увидела на экране себя и остальных. Захотелось помахать ручкой. Но сдержалась, понимая, насколько глупо будет выглядеть.

— Сейчас судьи определят, кто сразится с монстром!

Судьи с мешочком вышли к клеткам. Один вытащил косточку и показал на всеобщее обозрение, а после указал на восьмерку. Существо, что сидело в клетке, нечто недовольно пробурчало. Он подъехал ближе к арене. У самого края клетка перевернулась — это так его выпустили, а точнее сказать выбросили.

То, что девушка увидела, не забудет никогда. Монстры сразу кинулись друг на друга, но победил умнейший. Он через двадцать минут борьбы перегрыз противнику горло и стал пожирать. Лиму вырвало.

Красавец с черной косой хмыкнул, криво ухмыльнувшись, чмокнул губами. Девушке захотелось послать мужчину куда подальше, но мышцы сводило судорогой от его пристального взгляда. Поэтому ограничилась тем, что показала ему средний палец. Он захохотал и жестами изобразил, что с ней сделают на арене. Лиму передернуло. Девушка демонстративно повернулась к нему задней частью и хлопнула себя по попе.

— Поцелуй, озабоченный извращенец! — одними губами сказала.

Послышали свисты с трибуны.

— Классная попка!

Мужчина высунулся из прутьев, показав верхние и нижние острые белые клыки.

— С удовольствием поцелую и покусаю, если меня к тебе пустят, — услышала его красивый голос.

— Я оторву тебе все выпирающие конечности!

— Буду ждать! — провел языком по верхним зубам.

Восьмерку едва загнали обратно в клетку. Судьи снова подошли к заключенным. Девушка наблюдала за экраном. Выпустили здорового быка. Пасть у существа мало напоминала бычью, скорее уж крокодилью.

Она пропустила момент, когда достали кость. Лишь заметила, что поехала клетка мужчины с черной косой. Но он не церемонился. Как только бык на него наехал, крокодилья голова свернулась набок, а бычье тело застыло навсегда. Зрители разочарованно загалдели и засвистели. Но парню все равно. Плевать он хотел на каких-то там зрителей.

— Он быстро убивает, — раздраженно буркнул судья, — прямо мясник.

При слове «мясник» у Лимы подогнуло еще больше коленки. Чтобы хоть как-то отвлечься, взглянула на экран, дабы посмотреть, кого же вывели на арену. Захотелось закричать и позвать маму. Обвисшая кожа… Безумная соседка «Г-10» бегала по песку с вытянутыми руками.

— А теперь кому-то придется сражаться целых три раза! С разными существами! В прошлый раз сражалась восьмерка! Если вы помните, ее убил второй монстр!

Лима сглотнула, и с испугом посмотрела на мешок в руках у человека. Даже десятки потеряли свою невозмутимость. Один монстр еще ладно, но трое подряд — смерть. Все понимали, что сейчас судьи выбирают смертника.

У юного вампира закружилась голова. За весь день фанатики столько раз упоминали свои любимые цифры, что ненароком можно забыть собственное имя. Казалось, что она спит и видит страшный сон, где все понарошку. И арена залита красным клубничным соком, а не кровью. И зачем она трогала эту треклятую лягушку? Сидела бы дома, поступила бы в университет, училась бы. А теперь что? Жизнь сломана. Дорога домой навсегда закрыта. Мама не узнает, что случилось с дочерью, а Вика будет счастлива. Вампиры погибли, но они оставили свое страшное наследие, живущее отныне в ее крови. Как бороться против того, что не видишь? Сражаться с тем, что находиться внутри тебя и проявляется в минуты слабости?

Клетка дернулась. Судьи извлекли на свет кость и показали зрителям. Девушка не рассмотрела номерок, но и так ясно — выбор пал на нее. От страха перехватило дыхание. Еще сильнее захотелось домой. Проснуться, чтобы все закончилось и никогда не повторялось.

— О, какая новость, новенькая семерочка! Сегодня она только поступила и уже отправила в лазарет охранника! — Лима не сдержалась и показала невидимке кулак. Сидевшие в клетках существа заржали. — Но к счастью наш человек жив и здоров, идет на поправку!

— Давай детка, покрути попкой! — кричали отовсюду.

— Красавица, оторви ей голову!

— Выпусти кишки!

Олимпиада прижалась к стенке клетки, не желая падать прямо на голову к хищнику.

— Смотрите, нам попалась трусиха, сейчас мы ее выкурим!

Под словом «выкурим», подразумевалось «выпалим». Прутья накалились. Не стерпев боли, девушка свалилась на песок. С ошеломляющей скоростью удрала от длинных пальцев, да так что позавидовал бы любой марафонец. Зрители засмеялись, наблюдая, как девушка убегает от психопатки.

— Не думаю, что вам будет интересно наблюдать за тем как она бегает от противника.

Ноги Лимы обвили цепи, только чудо не позволило ей упасть. А тем временем так называемая «противница» стеная, как сотня мертвецов, приближалась. Девушка поняла, что все потерянно, сейчас ее разорвут. Но тут пробудились сразу оба дара. Ее кожа покрылась белой блестяще-ослепляющей чешуей. Вырос сзади тонкий длинный изящный хвост с копьевидным жалом на конце. Волосы пришли в движение, и все вокруг них покрылось изморозью.

— Офигеть! — чертыхнулась Лима и пошевелила белым хвостом.

Хищница продолжала стенать и рваться вперед, но ее не пускал ледяной капкан. Она слишком близко подошла.

— Ну что, стерва, посмотрим, из чего ты сделана!

Девушка открыла рот и закричала. Крик похожий на сирену и звон трубы снес чудовище вместе с капканом и с огромной скоростью понес в сторону стены. То, что от нее осталось можно собирать в пробирку. Кожа расползлась вдоль стенки тонким слоем. Как говориться, ее размазало.

Стадион замер. Все молчали даже невидимый диктор.

Лима сплюнула и порвала цепи, хрустнувшие осколками. Они настолько сильно обледенели, что порвать их мог даже ребенок.

— И-и-и, т-так, — заговорил снова диктор, — в-второй про-противник.

Девушка развернулась в сторону поднимавшейся решетки. Оттуда рвалась огромная змееподобная ящерица.

— Фигушки! — по наитию навела жало хвоста и… выстрелила.

Полыхнуло белым. Решетки, стены, чудища больше не существовало. Все уничтожила вспышка.

Вновь повисла тишина, диктор кашлянул в рупор.

— Ну что ж выпускаем третьего зверя…

— Стой! — взмахнул руками человек в балахоне. — Выпусти мясника, пускай мальчик позабавится.

Он сел обратно на свое место, пока Лима пыталась сообразить, кого же жрец имел в виду.

— Ну что, детка, все еще жаждешь, чтобы я тебя поцеловал? — знакомый красивый голос заставил ее повернулся.

— Нам незачем драться, — тихо прошептала, рассматривая его стройную фигуру и горящие полностью серые глаза с темной-серой звездой посередине, вместо обычного зрачка.

— Ты так думаешь, темная? — зацокал, мило улыбаясь. — Не люблю вампиров, особенно тех, кто строит из себя добреньких милашек.