Книга Загадочный святой. Просчет финансиста. Сердце и галактика - Пьер Буль

Девушка протянула бумажный свиток.

Ирквин вырвал его у нее из рук, удалился в угол комнаты и принялся внимательно рассматривать.

— Почему это вы так уверены? — спросил Додж.

— Для проверки я перестраивала контрольную антенну. Нет никаких сомнений. Стоило ее сдвинуть, как сигнал исчезал. Он появлялся сразу, как только я наводила антенну на эту звезду. Она находится довольно далеко от центра М-13.

Обсерватория имела в своем распоряжении две антенны, которые были всегда одинаково настроены, одна из них служила именно для такой цели — проверки, чтобы прослушивание космоса шло непрерывно. Это была необходимая предосторожность. Со времени запуска проекта OZMA-1 в первые же минуты в обсерватории Green Bank был перехвачен один весьма отчетливый сигнал, когда радиотелескоп был направлен на звезду Ипсилон Эридана. Увы! Сигнал прослушивался так же чисто и тогда, когда прибор перевели на некоторые другие небесные точки. Он был просто-напросто земного происхождения — это было подтверждено дальнейшими испытаниями. Здесь подобное наложение помех исключено наличием самой Луны, которая служила своего рода защитным экраном от них, но не от тех, что вызваны межпланетными природными механизмами и космическими явлениями.

Итак, Ольгин проверочный тест имел большое значение. Дыхание Доджа слегка участилось. В какой-то момент огонь блеснул в его глазах. Вскоре, однако, холодная рассудочность ученого взяла верх, он сказал:

— Сорок тысяч световых лет?! — Додж отрицательно покачал головой. — Невозможно, Ольга. Чтобы передать сигнал, который мы смогли получить с такой отчетливостью с такого расстояния, им понадобилось использовать для этого немыслимое количество энергии, превосходящее наши расходы на обеспечение производственных и социальных нужд всей Земли в течение многих лет!

Спокойный все это время Мэлтон неожиданно запальчиво возразил:

— А что если их цивилизация настолько развита, что она располагает баснословными энергетическими ресурсами? Или, может быть, они придают такое значение некоему сообщению, что имеют все основания использовать энергию подобной мощности?

— Не увлекайтесь! — сказал Додж. — Я уверяю вас, что речь идет о природном явлении. Ведь уже не впервые мы ловим волны, вызванные пульсацией звезд.

— Это искусственный сигнал. Он передан разумными существами, — стояла на своем Ольга.

— Додж!

Астроном вздрогнул. Голос Ирквина, все еще склоненного над бумажным свитком, выдавал его необычную взволнованность. Никогда, даже во время самых оживленных дискуссий, Додж не слышал у него подобной интонации.

— Додж! — повторил Ирквин. — Ольга не сошла с ума!

— Что?

— Она права, Додж. Послание отправлено мыслящими существами.

— Я умею считать до двух тысяч пятисот, — тихо проговорила девушка.

Додж, охваченный нервной дрожью, воскликнул:

— Как вы сказали? Две тысячи…

— Посмотрите, Додж. Считайте, как это делает она, как только что это сделал я.

Для большего удобства он положил свиток с записью полученного сигнала на пол. Она начиналась так:

Начало записи № 1

Додж лег животом на пол и принялся, тыча пальцем, считать последовательность знаков датчика от 0 до 1. Когда через несколько минут он встал, его лицо преобразилось.

— Вы правы… Дети мои, я считаю, что сегодня великий день.

— Мне хотелось бы понять… — начал было Мэлтон.

— Послушайте, старина… — вскрикнул, прервав его Ирквин. — Ольга! Быстро дайте мне разграфленной бумаги и чем писать!

— Вот, возьмите.

Несмотря на то, что торопилась сообщить новость, она успела подумать и о том, чтобы принести необходимые рабочие принадлежности. Ирквин поблагодарил ее оценивающим взглядом, потом, небрежно оттолкнув других, суетливо пробрался к письменному столу и принялся изучать закономерности подачи сигнала, тоже водя пальцем по бумаге.

— Считайте, Ольга. У меня дрожит рука… или лучше диктуйте мне — так скорее дело пойдет.

— Давайте, быстрее, — затаив дыхание, Додж следил за их действиями, — быстрее!

Ольга взяла свиток и принялась диктовать:

— Пятьдесят раз — единица… Пересчитываю… Да, пятьдесят единиц. Потом одна единица, потом… сорок восемь раз — ноль и единица… Все верно. Потом одна единица и сорок восемь нулей. Я бы сказала…

— Никаких комментариев! — взмолился Додж. — Быстро дальше!

— Дайте нам поработать спокойно, — возмутился Ирквин.

Додж нехотя отошел и, чтобы утолить свое нетерпение, решился дать несколько психологических пояснений Мэлтону:

— Две тысячи пятьсот, Мэлтон, — это абсолютный квадрат!

— По правде говоря, я об этом не подумал. Да, это так…

— Ну да, это значит, пятьдесят помноженные на пятьдесят, черт побери! Как вы думаете, природное явление, пульсация звезды, например, может показывать такое число последовательных знаков и дать такой своеобразный результат? Случайность из ряда вон выходящая, почти невероятная, Мэлтон. Надо делать выводы. Как вы считаете, каковы будут действия Ирквина? Итак, Ирквин?

— Старина, если вы будете постоянно мне мешать, — взорвался математик, для которого перерыв в подсчетах означал потерю нити последовательности зарегистрированных знаков, — быстро мы с этим не разберемся. Оставьте нас в покое, слышите?… Ольга, повторите!

— Еще сорок восемь нулей, — сказала Ольга, — потом единица.

— Хорошо-хорошо, — пробормотал Додж, — оставим их… Пятьдесят на пятьдесят! Мэлтон, это должно означать, что послание состоит из пятидесяти строк в пятьдесят знаков каждая. Когда-то давно мы прикидывали возможность такого рода прецедента… Но этот еще более прост, чем диаграмма Дрейка[13]… Ирквин идет по тому же пути.

На разграфленном листе бумаги Ирквин изобразил сначала строку из пятидесяти первых знаков свитка. Пятьдесят первый знак он записал со следующей строки, — под предшествующей, — слева направо и затем все последующие пятьдесят. Потом перешел к третьей — и так далее. Его воодушевление передавалось время от времени приглушенным восторженным хмыканьем.

— Кажется, я поняла, — сказала Ольга, — пятидесятая и последняя строки — непрерывное продолжение пятидесяти единиц… Вот как…