Книга Замуж за 30 дней - Лючия фон Беренготт

В туалете я вытащила походный запас косметики.

Нет, превращать себя в эталон соблазнения не стала — просто немного освежила макияж. В принципе, хотелось не столько подкраситься, сколько удостовериться, что все у меня в порядке с внешним видом. Что ничего никуда не делось, и «лигу» я за один вечер поменять ну просто никак не могла.

Под Кирочкину скептическую ухмылку я припудрила своей изящно вздернутый носик истинной сибирячки. Поправила густые, светлые волосы, завитые «пляжной волной». На офисной работе к блондинкам отношение снисходительное, зато в амурных делах нам, безусловно, легче.

Опустила взгляд ниже. Грудь не очень большая, зато высокая. Хотя, какая она может быть в двадцать три?..

Изогнувшись, оглядела себя со спины. Тоже есть на что посмотреть. Тонкая талия, подчеркнутая глубоким вырезом платья, в меру крутые бедра, длинные, стройные ноги — как в народе говорят, «от ушей».

Подойдет, голубчик, никуда не денется.

— Готовьтесь грызть гранит науки, девушка.

Кира еще больше скривила губы.

— Ну-ну. Его, может, вообще уже кто-нибудь утащил. Кто-нибудь пошустрее тебя.

Не удостоив ее ответом, я развернулась и зацокала каблучками к выходу.

По правде говоря, мне и в самом деле стало немного страшно, что кто-нибудь уже мог его «утащить». Потому что в душе я этого достойного самца уже отметила, заклеймила и поставила ему на лоб печать — «Собственность Веры Лебедевой! Руками не трогать!».

Но Кирочке об этом знать было необязательно, правда ведь?

Оставшись в предбаннике туалета, сестра слилась с темно-зелеными обоями. И замерла в ожидании, наблюдая за мной из-за тяжелой, наполовину задернутой портьеры.

Глава 2

Вернувшись за столик, я первым делом кинула взгляд в сторону окна. Вздохнула с облегчением — сидит. Причем, судя по сервировке, уже успел отобедать и пьет кофе, лениво водя пальцем по экрану смартфона.

Оно и хорошо. Сытый мужчина — довольный мужчина. А еще потерявший бдительность и легко попадающий в правильно расставленные сети.

Я тоже подозвала официанта, попросила забрать у меня блюдо с едой и принести кофе и кусочек чизкейка. И счет.

И давай вспоминать искусство обольщения, которое со времен студенчества успела основательно подзабыть. Черт, как же это делается-то а? Ведь не кинешь же в него запиской, как в какого-нибудь сокурсника…

И вдруг, как живые встали перед глазами наставления из журнала «Космополитен», который я листала в прошлом месяце в приемной у дантиста.

«Смотрите на мужчину. Неотрывно, пронзительно… представляя себе, как обнимаете его, ласкаете… Пока он не почувствует на себе ваш исполненный томления, раздевающий взгляд…»

Я даже удивилась — надо же, вроде неосознанно, а запомнила… Хотя сидела тогда и плевалась — на кого эта хрень рассчитана? Значит, мозг одно говорил, а тело-то знало, чего хотело…

Ну что ж, попробуем — альтернативы все равно особо нет…

Подперев голову тыльной стороной ладони, я уселась поудобнее и принялась жечь незнакомца «исполненным томления» взглядом. Скользнула по сильной, загорелой шее над воротничком рубашки, вообразила, как слегка прикусываю мочку уха… закопала руку в коротких, ершистых волосах… сжала пальцы.

Мысленно села к нему на колени. И сама чуть не застонала, представляя, как прижимаюсь к широкой, рельефной груди… как впиваюсь поцелуем в красивые, полные губы…

Дернувшись, мужчина поднял от телефона голову. Непонимающе огляделся, поставил чашку на стол и посмотрел в окно.

Ух ты! — восхитилась я — работает система-то!

А он тем временем заоглядывался, завертел головой, не скрывая выражения высокомерного недоумения на лице. Мол, кто посмел?..

И, наконец, встретился со мной взглядом. Холодным, пронизывающим взглядом человека, который не привык, чтобы ему указывали на кого смотреть, и смотреть ли вообще. Не привык подчиняться и играть по чьим-то правилам. А тем более плясать под дудку разодетой в дешевые шмотки, настырной пигалицы. Жалкой провинциалки, заявившейся в его ресторан не столько приобщиться, сколько повыпендриваться.

Только сейчас я заметила, что он отнюдь не мальчик — лет тридцати пяти, если не больше… Умудренный жизнью, наверняка циничный. Альфа-самец. Акула бизнеса.

Торжествующая усмешка застряла у меня в горле, так и не коснувшись губ. Я замерла, как кролик перед удавом, не в силах пошевелиться. Сердце пропустило несколько ударов и вновь забилось — бешено, горячо, наверстывая упущенный ритм…

Не тушеваться, не тушеваться… Ради Кирочки… Целый год обещала мышкой сидеть… Боже мой, какой красавец… Точно не из моей лиги…

Мысли носились в голове нестройным хороводом, как пресловутые молекулы Брауна, не желающие выстраиваться в хоть сколько-нибудь рациональный план действий.

— Прошу, — на скатерть передо мной лег счет на маленьком черном подносе. Плавно обогнув столик, официант поставил с другой стороны маленькую чашечку с кофе и блюдце с аккуратно отрезанным треугольником шоколадного чизкейка.

Будто пригвожденная к стулу пристальным, тяжелым взглядом, я не сразу смогла отреагировать, а когда частично стряхнула с себя оцепенение, поняла, что оставила сумочку у Киры в руках, и мне не чем расплатиться.

Бежать отсюда… Никаких шашней с этим василиском… Какое замуж… Проглотит и не подавится… Юркнуть в коридор за сумочкой, расплатиться и бежать. Лучше Киру под замок посадить, чем связываться с таким…

— Куда это вы дамочка? — подозрительно сощурившись официант заслонил мне проход.

— Я забыла сумку… с кошельком… в туалете, — пролепетала я, указывая рукой в сторону портьеры, закрывающей коридор, ведущий в уборные.

— Ага, как же… — Официант угрожающе расставил руки. — А подружку вашу вы тоже в туалете забыли? Знаем мы таких. Сначала одна сбежала, потом другая…

— Да никуда она не убежала, вон стоит…

— Девушка, сядьте на место! Сейчас охрану позову.

— Hey buddy, — неожиданно позвали парня — густым, тягучим голосом, от которого кровь стрельнула по венам, словно игристое шампанское. На чистом английском. И на нем же продолжили. — Оставь, друг мой, девушку в покое. И запиши на мой счет все, что она назаказывала. Включая чаевые.

* * *

Ой-е… Ноги мои подкосились, и я с размаху упала обратно на стул. Официант, коротко кивнув, «оставил меня в покое» и унесся на кухню.

А прямо напротив — там, где еще недавно сидела моя Кирочка — закинув ногу на ногу, вальяжно развалился он. Мужчина, образ которого занимал все мои мысли последние сорок минут. И, будто в насмешку над моей ребячьей самоуверенностью, ко всем своим «недосягаемостям» этот мужчина еще и… оттуда оказался.