Книга Сеть Сирано - Наталья Потёмина

Детей была полна палата. Семеро по койкам. И каждый за ногу привязан. Тетка спросила: «Зачем?» Санитарка ответила: «Чтоб не убегли». Да куда же они убегут, их же ноги еле держат? Тогда, чтоб не навернулись тыквой об пол. А по-другому нельзя? Вот сама и карауль, если делать неча. Вот и покараулю.

Оленьку тетка даже не сразу и заметила. Она оказалась восьмая. Лежала под ворохом пеленок, головы поднять не могла. Что с ней? С энтой-то? С этой. Упря-я-ямая, ничего жрать не хочет. А покормить? Вот те делать неча, ты и корми. Вот и покормлю.

И покормила, и покараулила, и ползунки поменяла, а через неделю поняла, что без Оленьки она отсюда не уедет. Во что бы то ни стало. И стало, действительно, практически даром.

Как-то все быстро закрутилось, само собой образовалось. Препон никто не строил, взяток не выклянчивал, пришлось, правда, смотаться в Москву, собрать кое-какие справки, но ровно через месяц тетка с драгоценной ношей на руках вернулась в свою коммунальную квартиру на радость себе, на горе обывателям.

В редакции она оформила чин по чину отпуск, профсоюз выделил ощутимую материальную помощь, в жилотделе сразу поставили в очередь на отдельную квартиру, директриса разрешила брать работу на дом, короче, жизнь, в общем и целом, удалась.

Если б не соседи. Две скромные семейки, которые раньше существовали как бы в параллельном измерении ввиду того, что тетка приходила домой, когда они уже спали, а они уходили на работу, когда она еще изволила почивать, теперь вдруг резко активизировались. Конечно, и раньше тетка с ними пересекалась, но как-то без надрыва, без фанатизма, без романтического флера коммунального жилья, а просто «здрасти-здрасти», «сегодня ваша неделя мыть полы», «с вас рубль двадцать за устранение непроходимости санузла», вот, в общем-то, и вся роскошь нечастого человеческого общения.

Тетка не очень переживала по этому поводу, а была даже рада своему суверенитету и не считала для себя нужным строить тесные любвеобильные отношения с людьми, которые задерживались в ее обиталище не более чем на один-два года. Потом они с настырностью лимитчиков быстро обзаводились собственным жильем, а на их место приходили новые, еще более шустрые претенденты на московскую прописку. Но оттого, что калейдоскоп человеческих лиц качнется в сторону градусов на пятнадцать, картинка особо не поменяется. Иван да Марья из Ярославля как две капли воды похожи на Михаила и Наталью из Костромы, а те на Василия и Татьяну из Вологды, а те еще на кого-нибудь из Архангельска. Хотя на самом-то деле все люди были разные, своеобычные и по-своему интересные, но тетке с ее лютым московским снобизмом просто не было до них никакого дела. А они в свою очередь принимали ее отстраненность с пониманием, и сами особенно не стремились броситься ей на грудь в порыве неразделенной любви.

Но свято место пусто не бывает. Там где нет любви, там рано или поздно возникает ненависть. А в связи с наступившими в стране переменами, как-то: перестройка, гласность и что-то там еще, надежда соседей на обзаведение собственными уютными гнездышками стала таять не по дням, а по часам. А на ком еще сорвать свою грусть-обиду, как не на этой заматеревшей в своей гордыне матери-одиночке. Мало того, что она одна занимает самую большую и светлую комнату, так еще и имела наглость ребенком обзавестись. Короче, права вороньей слободки были цинично попраны в особо крупных размерах. Если раньше ее обитатели, веря в свое непогрешимо светлое будущее, как-то мирились с теткиным оголтелым превосходством, то с появлением Оленьки, эта муторная необходимость отпала сама собой.

Ради справедливости надо заметить, что у тетки рыльце тоже было не без пушка. Благодаря тому, что ей выпало на долю быть ветераншей коммунального сообщества, тетка научилась использовать свои сомнительные преимущества с наибольшей для себя выгодой. На правах старшей и более опытной квартиросъемщицы, она не стеснялась диктовать свои условия вновь прибывшим, вследствие чего ее личные обязанности по обиходу их общего жилья сводились к минимальным. А почему, собственно, она должна? Все время на работе, выходные — на даче, хлопоты с ребенком, сон и еда на ходу. А у вас невоспитанные дети, нечистоплотные мужья, и сами вы — плохие хозяйки. Конечно, это все не вслух, конечно, это все про себя, но теткин взгляд все может выразить так чудно! И откуда только взялась такая отточенная опытность у еще, в общем-то, не очень старой женщины?

Старой женщиной тетка действительно не была. Скорее, она была молодой. Только выглядела так, как будто она родилась уже сорокалетней. Даже не лицо, с ним было все более-менее в порядке, а больше грузная непропорциональная фигура, издали напоминающая какой-то народный инструмент типа мандолины, здорово прибавляла ей в возрасте. Тетку не спасала даже сравнительно узкая талия и мелкая на ощупь грудь. Весь ее верхний утонченный аристократизм мерк по сравнению с необъятной пышностью зада и еще более монументальными бедрами. А эта походка! Матрос вразвалочку сошел на берег, как будто он прошел пятьсот Америк. А как еще иначе можно ходить при такой-то кромешной тесноте? Внутри же все в кровь стирается и саднит!

В детстве тетку иначе как Теткой никто и не называл. И она как-то обвыклась, сжилась с этим именем. Спасибо не Бомба и не Корова какая-нибудь. Тетка и Тетка. Только со временем большая буква «Т» сникла, уменьшилась, сравнялась в размерах с другими, да и само прозвище из хлесткого и унизительного превратилось в безобидную констатацию факта. Тетками у нас принято называть всех женщин, переступивших пятидесятилетний рубеж, за малым исключением тех, которым удалось где-то надыбать денег на личного косметолога, тренера и хирурга. Таким нехитрым образом можно продлить свою ускользающую молодость еще на пару-тройку лет, но это все только внешне. А что делать с душой? Что с ней надо делать, чтоб и она была молода?

Конечно, когда тебе под тридцать вопрос еще так остро не стоит. Но все равно, если родить себе ребенка, вполне можно омолодиться путем впадания в детство. А если не родить, то хотя бы удочерить. Что тетка, не задумываясь, и сделала. Не ждать же милостей у природы? Да и на непорочное зачатие надежды мало. А носителей здоровой юркой спермы в стране победившего алкоголизма днем с огнем не найти. А если даже и расстараешься, то они сами не захотят. Побояться. А вдруг, какая неосторожность? Одно неловкое движение, и можно остаться невинно погребенными под многопудовыми прелестями случайной партнерши по оргазму.

Кстати, об оргазме. Тетка об этой стороне жизни слышала довольно часто, но самой как-то не доводилось. И хотя она давно и без сожаления рассталась с пресловутой девственностью, и на ее редко паханое лоно порой даже набегали экстремалы, особого удовольствия от самого процесса тетка не испытывала. А если нет удовольствия, чего неволиться? И она почти без сожаления затворила потихоньку калитку, так и не надев на головку кружева.

Кружева, фата, шляпа с вуалью, венчик из роз — все эти сказочные прелести тетке даже и не снились. Вся эта чушь собачья с белыми конями и «прынцами» даже в желторотом девичестве не производила на нее особого впечатления. Не было в этой сказке изюминки какой-то, авантюризма, поэзии. А все то, что как у всех — тетку не прикалывало. Вот если бы не принц, а корсар, и не на коне, а под черными парусами, и не в райские кущи, а в бурливый океан, тогда еще ладно, можно подумать на досуге. Но не по тетке, как говорится, Сенька. Появился, было, один Черный тюльпан на горизонте, прошел мимо победоносным дефлоратором ее одноклассниц, да и пропал. Убили где-то в горах под Кабулом.