Книга История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания - Иван Шишков

В дальнейшем методологической базой для реконструкции истории философии — от Античности до современности послужит методология критицизма (метод проб и исключения ошибок) как выражение пронизывающего всю историко-философскую мысль перманентного философского спора, в ходе которого происходит отрицание и опровержение одних философских учений другими. Однако данное обстоятельство никак не нарушает единство и целостность историко-философского процесса, а, напротив, обогащает и укрепляет его единство в многообразии.

Кроме того, историко-философский процесс сплачивается воедино благодаря тому способу понимания и толкования, посредством которого вскрывается целое, универсальность истории философии. Под универсальностью в данном случае понимается способность ее «вовлекать в свой круг самое далекое и чуждое… затрагивать всё связующее»8 и охватывать все возможности мышления. Такой подход позволяет получить общую картину истории философии и обозначить ее узловые точки, к которым стягиваются отдельные, единичные ее штрихи и образы. Последние же «выхватываются» из сложнейшей мозаики единичностей соответствующим методом философствования.

Описанный выше методологический подход к реконструкции истории философии должен стать своеобразным компасом для более или менее точной ориентации в сложнейших перипетиях, курьезах, заблуждениях историко-философской мысли и дать по возможности целостное, системное представление об историко-философском процессе как извечном во- прошании о том, что есть бытие, как оно возможно.

Задача автора, выступающего' здесь в роли историка философии, заключается в том, чтобы осуществить на основе критицистской методологической парадигмы рациональную реконструкцию соответствующего историко-философского фрагмента, в данном случае историко-философского текста путем его соответствующей интерпретаций. При этом он должен пытаться быть максимально объективным, избегая при этом каких-либо оценок. Безусловно, ему вряд ли удастся оставаться всегда в границах этой объективности, поскольку тот «поток жизни», в котором пребывает историк философии, накладывает свой отпечаток на его интерпретацию, внося в нее немалую долю субъективизма. И чтобы суждения историка философии не звучали «голословно» для читателя, незйакомого с оригинальными текстами (а именно для такого читателя предназначено данное учебное пособие), ему следует подкреплять их историко-философским материалом. Только этим можно объяснить, почему текст данной книги «изобилует» цитатами: читатель должен располагать «первоисточником», который является «пробным камнем» для создаваемой историком философии рациональной реконструкции. И насколько предлагаемая автором историко-философская реконструкция «подкрепляется», подтверждается объективной историей философии, т. е. историко-философским материалом, судить читателю.

Глава 1. Как возможна философия?

Любомудрие — ключ к тайне природы и сущности философии

Вопрос о том, каков предмет и сущность исследуемого объекта — это вопрос, с которого, как правило, начинается знакомство с той или иной учебной дисциплиной. Любой учебник, будь это учебник по физике, математике или биологии и т. п. открывается определением предмета данной дисциплины. Принимая его за аксиому, достоверную самоочевидность, мы его утверждаем в качестве рабочего инструментария для решения соответствующих проблем, которые ставятся в рамках этой науки. Что касается философии, то в этом плане здесь складывается необычная, можно даже сказать, парадоксальная ситуация, поскольку философия начинается с во- прошания о своей сущности, вращается вокруг него и заканчивается им. То есть философия начинается с определения самой себя, с оправдания, обоснования собственного бытия, этим она и завершается. А это значит, что философия всегда является для самой себя проблемой, она по своей сути есть своя собственная проблема[8]. Уже в этом проявляется особенность философии, ее отличие от науки.

Однако данное обстоятельство отнюдь не означает, что у философии нет своего собственного определения. Напротив, этих определений в истории философии было столь много; что только их перечисление может составить предмет отдельного фундаментального труда[9]. Можно сказать, что у каждого более или менее известного философа было свое определение философии, видение ее природы и сущности. Пожалуй, не будет даже преувеличением, если скажу, что именно постановкой и решением вопроса о собственной сущности философии определяется все содержание историко-философского процесса.

Если это так, то следующий вопрос, который сам собой напрашивается, — вопрос о выборе из этого бесконечного океана различных и в большинстве своем альтернативных определений, наиболее адекватных. На первый взгляд представляется, что в качестве таковых могут быть те определения, которые уже вошли в наши традиционные философские справочные пособия. Самым известным в этом плане является следующее определение: «Философия — наука о всеобщих законах развития прИро- ды, общества и мышления»[10]. Данное определение обычно приписывается Ф. Энгельсу, правда, он так определял не философию, а диалектику. Верно ли это определение? Безусловно, верно, но не потому, что оно принадлежит великому Энгельсу, а потому, что оно адекватно отражает суть его философии, философию в ее авторском исполнении. Но это отнюдь не означает, что так же философию понимали и другие мыслители в истории философии, например, Сократ, Платон, Кант или Гегель. У каждого из них было свое понимание природы и сущности философии. И все эти определения, сколь бы они не различались между собой, имеют право на существование и оказываются равнозначными, хотя бы только потому, что они высказаны просто мыслящими существами, а стало быть, существами, являющимися по своей природе философами. Как тонко заметил По этому поводу кн. С. Н. Трубецкой «наш разум — прирожденный метафизик»[11]. Философская природа человека самоочевидна, аксиоматична, ибо каждый человек рано или поздно задумывается, размышляет над «извечными» смысложизненными вопросами, вопросами бытия как такового и человеческого бытия в частности. А если все люди по природе — философы, то все мнения по вопросу о сущности философии, кем бы они ни высказыва- ’ лись, будь это мнение самого авторитетного профессионального философа, философского мэтра или простого обывателя, и сколь бы они не были абсурдными, имеют право на существование, ибо они отражают его понимание философии, философию данного человека. В этом смысле не может быть одной философии, философии в единственном числе, а всегда существует множество философий, олицетворяемых их творцами.