Книга Личное дело.Три дня и вся жизнь - Владимир Крючков

Что касается внешних угроз, то они, к сожалению, сохраняются и, более того, становятся еще рельефнее. Республиканская партия США, идя на президентские выборы 2000 года, абсолютно четко заявила: «Республиканцы — это партия, выступающая за мир с позиции силы». Такой же политики придерживаются и американские демократы. И те и другие заявляют, что установившееся лидерство США в мире будет обеспечиваться и далее всеми имеющимися у американцев средствами. Для нас такое положение — жестокая реальность. Если Россия эту реальность проигнорирует, то придет время и целостность нашего государства окажется под угрозой.

Возможности для защиты Отечества создаются не в одночасье. Для этого требуются время, надлежащие силы, политическая воля, облеченная в соответствующую внутреннюю и внешнюю политику.

Новый президент России обладает необходимыми личными качествами и потенциалом, так что дело за решимостью употребить их на благо возрождения великой России.

При подготовке настоящего варианта своих воспоминаний, учитывая интерес читателей, дополнил текст характеристиками трех президентов США — Картера, Рейгана и Буша. Именно при них разворачивались события, связанные с Советским Союзом и затем Россией, происходившие в описываемый период. Книга пополнилась также размышлениями о ведущих фигурах американского политического истеблишмента того времени — Киссинджере и Бжезинском. Кроме того, в настоящее издание включены дополнительные материалы о последних месяцах жизни Ю. Андропова, сведения о некоторых политических деятелях советского и постсоветского периода, а также отдельные дополнения и уточнения описанных ранее событий.

Ряд прогнозов, сделанных автором в предыдущих изданиях «Личного дела», пришлось подкорректировать: к сожалению, события развивались и пока развиваются по худшему варианту, чем можно было предположить прежде.

В работе над этой книгой автору оказали большую помощь бывшие сослуживцы, адвокаты, родные и близкие друзья. Всем им моя огромная искренняя благодарность.

Пользуясь случаем, автор благодарит читателей, приславших отзывы о предыдущем издании книги, поддержавших его позицию и высказавших свои суждения о трагических событиях, обрушившихся на нашу Отчизну в последние годы.

1995–2002

Глава 1

Начало жизненного пути

И до тюрьмы, и за те полтора года, что я провел в камере, не проходило дня, чтобы передо мной так или иначе не возникал образ отца. Чисто детские картинки — воспоминания сменялись долгими беседами, в ходе которых я часто в мыслях искал у отца совета и поддержки.

Мой отец, Крючков Александр Ефимович, родился 19 ноября 1889 года в городе Царицыне — затем Сталинграде, ныне Волгограде — в семье рабочего-котельщика. Жили большой семьей небогато, но за счет своего трудолюбия были сыты, худо или бедно, но обуты и одеты. Ютились то в землянке, то в небольшом домишке на окраине города, где снимали угол. Лишь со временем родителям отца удалось приобрести свой крохотный глинобитный домишко, наполовину вросший в землю, который поначалу не имел даже деревянного пола. Много лет спустя к этому однокомнатному строению, разделенному внутри лишь символической перегородкой, приделали сени, прорубили еще одно оконце. Так постепенно эта полуземлянка превратилась в нечто отдаленно похожее на жилой дом. В нем-то и прожили мои дед с бабушкой до конца своих дней. Вот о них мне хотелось бы немного рассказать.

Дед, Ефим Николаевич Крючков, работал на нефтебазе шведского капиталиста Нобеля поначалу простым рабочим, а затем писарем. Сам выучился читать и писать, причем писал довольно складно, грамотно и красивым почерком. По просьбе рабочих дед бесплатно составлял всякого рода письма, ходатайства и прошения. Эта грамотность, мягкий и отзывчивый характер в один прекрасный день, как это водится на Руси, обернулись для деда большой бедой. А история такова.

Жизнь у рабочего человека была в те времена крайне тяжелой. Трудились на износ, едва волочили ноги к субботней получке, а после нее шли в кабак, чтобы хоть как-то отвлечься от повседневных тягот. В воскресенье приходили в себя, с тем чтобы с понедельника вновь впрячься в лямку. Так и шли недели, месяцы, годы. Ясно, что старость и болезни в таких условиях долго себя ждать не заставляли. А с ними человек неизбежно лишался работы, обрекая себя на полуголодное, чтобы не сказать хуже, существование. Хорошо тому, у кого есть работящие дети, которые могут помочь, а как быть остальным? Вот мой дед и решил как-то помочь нескольким бедолагам, которых уволили с работы по болезни. В связи с тем что причиной их нетрудоспособности явилась авария, случившаяся на заводе, мой дед составил от имени потерпевших прошение, да не кому-нибудь, а самому царю. Ответ, разумеется, был отрицательным, впрочем, на другую реакцию особенно и не рассчитывали.

Полученный отказ окончательно обрекал бедняг на полуголодную жизнь и медленное умирание. Это обстоятельство и толкнуло деда на отчаянный шаг: он искусно подделал текст ответного письма, обязав хозяина выплатить пострадавшим единовременное пособие и установить пенсию за причиненные увечья. Однако подлог в конце концов все-таки вскрылся, в результате чего деда самого выгнали с работы и даже на какое-то время взяли под стражу. А вот покалеченных рабочих «выхлопотанного» с таким риском пособия уже не лишили, так что в результате пострадал лишь мой дед. Он и до этого имел больное сердце, а тут вся эта история и вовсе добила его: год спустя, в 1910 году, его нашли на улице умершим от разрыва сердца.

Бабушка — Крючкова Лидия Яковлевна — человек во всех отношениях незаурядный. Она была немкой по национальности, но глубоко русской по воспитанию, духу и образу мышления. Да и сама бабушка всегда с неизменной гордостью подчеркивала, что является русской, любила русскую культуру, с почитанием и даже каким-то благоговением относилась к истории нашего народа. Ее родители были поволжскими немцами, предки которых приехали в Россию еще во времена Екатерины II, да так и осели в Царицыне. Со временем они вконец обрусели, и их потомки также навеки остались жить в России, преимущественно в этих же самых местах. Трудовую жизнь бабушка начала рано, с 16 лет. Была рабочей, мыла цистерны из-под нефтепродуктов. Труд тяжелый и крайне вредный, но за него неплохо платили. Надолго здоровья, однако, не хватило, так что пришлось оставить прежнее место и подрабатывать в других местах — то сторожем, то шитьем в мастерской. Так же как и ее муж, Лидия Яковлевна сама выучилась грамоте и очень любила читать.

Выйдя в 1870 году замуж за моего деда, бабушка рассталась не только со своей девичьей фамилией Шрайнер, но и вообще со всем немецким. Национальные черты характера, такие как бережливость, аккуратность и пунктуальность, проявлялись у нее, пожалуй, лишь в быту, во всем же остальном, в том числе и в облике, была она типично русской женщиной. Хоть и знала бабушка немецкий язык, но при мне старалась никогда им не пользоваться, даже в тех случаях, когда ее навещали жившие по соседству подруги-немки.

Я же очень хотел выучить немецкий и не раз просил ее помочь мне в этом, но она всегда отказывалась, неизменно приговаривая: «Не нужно, не потребуется тебе это». До сих пор не понимаю, почему она столь упорно противилась моим просьбам, никаких объяснений на этот счет добиться мне так и не удалось. Вполне возможно, что бабушка хотела уберечь меня от каких-то неприятностей, тем более что шли 1930-е годы и волна репрессий уже направо и налево косила и русских, и немцев, причем последних и вовсе без разбора. Хоть и не повезло мне с немецким, я все же многому научился от бабушки. Вообще нас с ней связывали очень теплые отношения — меня она выделяла из всех своих внуков, с детства почему-то прочила большое будущее…