Книга Тайны седого Урала - Лев Сонин

И не виден смелый первопроходец, нашенский Америго, предъявивший миру свое название вновь открытой земли.

Но, может быть, имя Уралу найдено после долгих изысканий и его появление освящено авторитетом географической науки?

Действительно, самое время посмотреть, как же появлялись все имена — «синонимы» Урала, кто, как и когда присваивал их этому краю.

Считается, что первое письменное свидетельство об Уральских горах прозвучало в Геродотовой «Истории», написанной в V веке до н. э. Великий автор бессмертного сочинения в нескольких главах «Мельпомены», четвертой книги своего труда, пересказал содержание поэмы некоего Аристея, жителя греческого города Проконесса, в которой тот описал своё путешествие в земли за Азовским морем (его древние греки называли Меотийским озером). Путешествие Аристея состоялось, по Геродоту, в VII веке до н. э.

Из Геродотова описания следует, что Аристей отправился от Меотийского озера по реке Танаис (так называли в Античном мире Дон) к северу. В пути он встретил немало народностей и племен, хоть и варварских, хоть и с разными обычаями, но живущих (кто в лесах, кто в степях) вполне по-человечески. В одной из самых отдаленных стран Аристею повстречались иирки, народ, обитающий у подножия высоких гор. Горы эти Аристей назвал Рифеями. Неподалеку от них жил другой народ — исседоны.

По-видимому, поэма Аристея из Проконесса была единственным на ту пору солидным источником информации о столь отдаленных от греческих городов землях. Во всяком случае, Геродот отнесся к описаниям Аристея весьма уважительно. И великий космограф Древнего мира Птолемей посчитал для себя обязательным использовать его данные при создании ставшей знаменитой карты мира. Конечно, из не совсем отчетливых указаний путешественника Птолемей не мог установить с очевидностью, где точно возвышаются Рифейские горы. Античный географ попытался определить это сам. Имелось несомненное свидетельство Аристея: горы располагаются к северу от Танаиса. Имелось и тысячу раз подтвержденное античное знание об окружающем мире — все великие реки (а Танаис, по их убеждению, был великой рекой) стекают с великих гор.

Так на карте Птолемея появились Рифейские горы. Он расположил их в верховьях реки Танаис строго к северу от Понта Эвксинского (Черного моря), почти на северном краю Земли. Горы на карте были вытянуты небольшой цепью с юго-запада на северо-восток, и ближайшим к ним соседом с востока оказались Гиперборейские (северные) горы, из которых вытекала не менее великая река Ра (Волга). Гипербореи были вытянуты уже строго с запада на восток.

Более тысячи лет карты Птолемея служили всем образованным людям западного мира авторитетным сводом сведений по космографии и географии. И нарождающееся Возрождение, безусловно, воспринимает его видение мира. Вот и Роджер Бэкон (1214–1295), великий средневековый ученый, монах-францисканец, десятилетия проживший в монастырских тюрьмах за неуемную страсть к знаниям, лишь повторяет Птолемея в своих географических изысканиях по востоку Европы: «…Река Танаис берет свое начало в высоких горах, которые называются Рифеями. Они действительно простираются к северу, потому что за ними не находят больше никакого народа…»

Наверное, следует подчеркнуть: интерес Бэкона к столь отдаленным краям был отнюдь не случаен. Именно оттуда, с востока, над народами Центральной и Западной Европы стремительно нависали тогда грозовые тучи Чингизовых и Батыевых туменов. И даже жителям Италии и Альбиона казалась неотвратимой страшная угроза — разделить судьбу раздавленных русских княжеств. Потому географические подробности ранее почти неизвестных «просвещенному миру» областей Европейского Востока становились жизненно важными, могущими повлиять и на направление движения татаро-монгольских орд, и на исход схваток с ними.

Обостренное внимание к географии восточных областей высказывалось тогда многими просвещенными людьми Европы. В том числе интерес вызывали и Рифеи. Слово это, видимо, настолько вошло в культурный обиход, стало широко известным, что великий Данте Алигьери, нисколько не боясь быть непонятым, вводит в свой сонет Рифей образом дальнего угрюмого Севера:

Pot com gru, ch'alle montagne Rife Votosser parte, e parte inter l'arene.

(Судьба разделила пути, и часть журавлей потянулась к Рифейским горам. А часть потянулась в пустыню…)

Тем не менее необходимо еще раз отметить: никто тогда не оспаривал точность карты Птолемея. И только через двести лет после смерти Р. Бэкона нашелся смельчак, усомнившийся в достоверности птолемеева знания мира. Им оказался итальянский учёный, настолько влюбленный в античный мир, что он даже отказался от своего христианского имени и известен ныне под именем, взятым им из древнеримских хроник, — Юлий Помпоний Лэт (1425–1498).

Юлий Помпоний Лэт прославлен в веках прежде всего уже тем, что создал первую Римскую академию — поначалу как литературное товарищество, объединившееся для изучения античных рукописей.

Не совсем ясно, что заставило его покинуть благостный мир средневековой Италии и отправиться в длительный и малокомфортный вояж по Северо-Восточной Европе. Но именно в результате этого путешествия просвещенная Европа впервые узнала — никаких Рифейских гор в верховьях реки Танаис нет! Река берет свое начало из необозримых болот в совершенно равнинной местности. Информация Юлием Помпонием Лэтом была несколько раз перепроверена. «Так рассказывали мне люди, живущие у истоков Танаиса», — обронил он в одном месте описания своей поездки. В общем, Лэт «закрыл» Рифеи. Но следом неизменно вставал вопрос: а куда все же делись горы из верховий этой реки?

Следовало на него как-то отвечать.

Конечно, можно бы и признать — ошибся, мол, Клавдий Птолемей, нет в Северной Европе никаких Рифейских гор. Но такое заявление было бы прямым покушением на истину, которой верили почти две тысячи лет.

Как поступить в столь щекотливой ситуации?

Найденный Лэтом выход был и прост, и изящен и, думается, делает честь человеку, высоко чтящему античных авторов. Он стал активно интересоваться у московитов: а вообще-то у вас хоть где-нибудь горы есть? Есть, ответили ему московиты, в Югре. Вот тут, думается, Юлий Помпоний облегченно вздохнул — есть горы!

Естественно, это могли быть только Рифейские горы — не мог же ошибиться Птолемей. Просто он пользовался не совсем точным переводом Геродота. Да и у Геродота написано о горах уж очень туманно.

Уточнив у московитов, где же располагается эта Югра, Юлий Помпоний Лэт написал в отчете о своих странствиях: «…От Борисфена (Днепра) Скифия тянется до Рифейских гор, которые замыкают ее с востока и простираются на север вплоть до Ледовитого океана. Эти горы столь же высоки и возвышенны, как и Альпы. В отдаленнейших пределах их живут югры…» И ни слова — о реке Танаис.

Вот так — элегантно, тихо, никак не акцентируя факта перестановки гор, не компрометируя Птолемея, — звучит поведанное путешественником. Но мы-то сегодня не можем не отметить — именно в этом труде, впервые широко признанном в Европе, ученым было определено точное местоположение Уральских гор и признано, что именно они и есть Рифеи. Случилось это в самом конце XV века.