Книга Русь Татарская. Иго, которого не было - Константин Пензев

При этом следует отметить вот еще какое обстоятельство.

Как указывает М.Д. Приселков, представлять которого здесь не требуется, в конце XV века состоялось первое «постордынское» переписывание российской истории, точнее, русских летописей: «Гибель Византии (1453 год. – К.П.) и свержение татарского ига резко сказываются на летописных текстах той поры, так как Москва начинает переработку летописных материалов в духе торжествующего московского единодержавия, предназначая уже теперь это чтение для политического воспитания подданных. Переработка эта, любопытная для характеристики политических взглядов и вкусов своего времени, но гибельная для точности передачи старых летописных текстов, захватывает не только московское великокняжеское летописание, но и летописание всех других феодальных центров. Нет никакого сомнения, что при поглощении Москвою того или иного княжества в числе прочих унизительных подробностей этого поглощения, как срытие крепостей, увоз в Москву исторических и культовых ценностей, было пресечение местного летописания как признака самостоятельной политической жизни и уничтожение официальных экземпляров этого летописания. Только так можно себе объяснить, что, несмотря на значительное число летописных центров древности, одна Москва теперь предстоит перед нами в своем официальном летописании, а все прочие местные летописцы сохранились до нас или в составе московских сводов, или в частных списках, причем только в исключительных случаях не прошедших московской обработки» («История русского летописания XI–XV вв.»).

Все, о чем пишет М.Д. Приселков, вполне понятно, непонятно только одно, почему некоторые русские аристократы в XV веке обожали именоваться Бахтеярами и Аксаками? К примеру, в наше время многие русские семьи дают своим детям иностранные имена западноевропейского происхождения, как-то: Артур, Эдуард, Маргарита, Алиса и др., но вряд ли кто-то ныне решится назвать свое чадо именем Ахмед, Абдулла или же Юсуф. Почему так? Для ответа на этот вопрос попробуем разобраться в некоторых реалиях средневековых времен.

Восток – запад

С севера на восток и до самого юга тянется часть, называемая Азией. В этой части мира все красиво и пышно, там владения земных плодов, золото и драгоценные камни. Там находится и середина земли. И потому, что сама земля там во всем прекраснее и лучше, люди, ее населяющие, тоже выделяются всеми дарованиями: мудростью и силой, красотою и всевозможными знаниями.

Младшая Эдда

Как известно, во времена Петра I Россия стала частью Европы. Не то чтобы европейское сообщество так уж жаждало заключить московитов в свои братские объятия, но как-то так получилось, что в умах российского имперского истеблишмента созрела мысль о необходимости приобщения к западной культуре и полезности внедрения плодов т. н. просвещения в умы своих подданных. Каким образом данная мысль захватила сознание образованного великорусского слоя, гадать особенно не приходится. Западная Европа в Петровские времена вступила в полосу своего военного и экономического могущества, каковое обстоятельство сделало ее культуру весьма привлекательной в глазах некоторых россиян.

С. Хантингтон, один из крупнейших политологов Запада, на этот счет вполне обоснованно замечает: «Что же делает культуру и идеологию привлекательными? Они становятся привлекательными, когда в них видят корень материального успеха и влияния… Ослабление экономической и военной власти ведет к неуверенности в собственных силах, кризису идентичности и попыткам найти в других культурах ключи к экономическому, военному и политическому успеху»[2].

Нет секрета в том, что этнос является, прежде всего, культурно-историческим явлением. Это хорошо известно в нынешнее время, однако и в Петровские времена данный постулат не являлся какой-то тайной за семью печатями. Таким образом, как вполне резонно заключили прогрессивные московские круги, если хочешь быть европейцем, стань им. Т. е. измени свой культурный код и код своего народа и измени его историю. Подобные мысли приходили в голову не только московитам.

Попытки переформатирования культурного кода этноса известны издревле. К примеру, Тоба Хун, один из правителей сяньбийской династии Тоба, которая властвовала в царстве Северная Вэй (386–534 гг.), мечтая подчинить себе весь Китай и желая заставить ханьцев (собственно китайцев) позабыть об его иностранном происхождении и об иностранном происхождении тобасского правящего слоя, провел реформы, по которым запрещалось говорить по-сяньбийски и носить сяньбийское платье при дворе.

Что же касается истории, то изменить прошлое, конечно же, нельзя. Тем не менее, можно переписать или уничтожить некоторые документы. Как следует полагать, в Петровские времена, наряду с внедрением западноевропейских культурных стандартов, состоялось очередное (очевидно, не первое) переписывание российской истории.

Известно, что в «гнезде петровом» находилось довольно большое количество немцев. В числе этих немцев присутствовал и некий Иоганн-Вернер Паус, или Паузе (Pause), уроженец Тюрингии (род. в 1670 г.), немецкий ученый и магистр философии Иенского университета. В Россию он прибыл в 1701 году. Сначала Паузе устроился воспитателем детей лейб-медика Л. Блюментроста, а с 1704 г. – учителем в московской гимназии Э. Глюка. Как сообщает видный российский историк А.Д. Горский в статье «К вопросу об обороне Москвы в 1238 г.», после смерти последнего Паузе служил некоторое время директором этой гимназии, а «затем преподавал географию и историю царевичу Алексею» (выделено мной. – К.П.), попутно занимаясь переводами по указанию Петра I с конца 1724 г. и до своей смерти (в 1735 г.). Кроме того, ученый немец служил переводчиком при Академии наук, где изучал русский язык, литературу, фольклор, историю и занимался географией, а также русской хронологией.

По словам А.Д. Горского, современники считали его знатоком русского и церковнославянского языков. Паузе переводил самые разнообразные сочинения как светского, так и церковного характера, составлял словари и писал учебно-методическую литературу. Изучал, переводил и комментировал Радзивилловскую летопись (в петровской копии). Ему были известны Никаноровская летопись и Синопсис. Он предполагал перевести на немецкий язык Соборное уложение 1649 г.

Следует особо отметить, что г-н Паузе в российской истории был весьма сведущ, а русским языком владел лучше, чем иные урожденные московиты. Особенно располагает к г-ну Паузе отличное знание им церковнославянского языка. Однако каковы же были профессиональные интересы ученого немца? Автора этой книги очень заинтриговала небольшая деталь. Паузе серьезно работал над одним из любопытнейших моментов русской истории, а именно над событиями 1237–1238 гг. Ученого из Тюрингии чрезвычайно интересовали обстоятельства «Батыева погрома».

Русские летописи о взятии Москвы татарами в 1238 году упоминают весьма скупо. Самый пространный рассказ содержится в Лаврентьевской летописи, и прописано там следующее: «Тое же зимы взяша Москву татарове, и воеводу убиша Филипа Нянка за правоверную хрестьянскую веру, а князя Володимера яша руками, сына Юрьева, а люди избиша от старьца и до сущаго младенца; а град, и церкви святыя огневи предаша, и манастыри вси и села пожгоша, и много именья въземше отъидоша». Типографская летопись, а это, напомню, летописный свод, составленный на основе многих списков, сообщает еще меньше: «А Батый иде к Москве и взя Москву, и воеводу оубиша Татарове, Филипа Нянка, а князя Володимера, сына Юрьева, руками яша». Более ничего. Между тем, в летописных списках присутствуют и достаточно пространные известия о разгроме Москвы Батыем.