Книга Голосуйте за Цезаря - Питер Джонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Город, который вас перемалывает» — так называл его древнеримский поэт, составитель остроумных эпиграмм Марциал.
Почему-то обычно утверждается, что древние греки и римляне слыли «расистами». Кто же такой расист? Как правило, это индивидуум, считающий других людей ниже себя из-за «не той» наружности или национальной принадлежности. Если следовать этому определению, то ни греки, ни римляне расистами не были. Древние оценивали людей не по внешности, не по наследственным признакам, а по образу жизни. А раз так, то чужаки и пришлые могли стать «как все», стоило лишь предпринять усилия. Тех же, кто не хотел или не мог перенять «нужный» образ жизни, называли «варварами». И цвет кожи, волос или глаз был здесь совершенно ни при чем. «Варвары» оставались «варварами» по делам их, а вовсе не из-за генов или физиологии. Древнеримский архитектор Витрувий утверждал, что южане, благодаря климату, «быстры умом, но трусоваты», а северяне, наоборот, «медленно соображают, но смелы до глупости». И ничего о цвете кожи. Ничего. Ничего о том, как именно нужно относиться к северянам или южанам, тем более что их «ничто не могло изменить». Простые наблюдения Витрувия тем и ценны, что он не принижал одних и не превозносил других, рисуя объективную картину жизни современников в стиле «итальянцы днем любят вздремнуть».
В целом древние римляне считали, что человек, выросший в здоровом климате, по определению не может быть плохим. Кстати, ничего странного они не видели и в том, что императором мог стать выходец из Испании, Северной Африки и даже Дакии. Конечно же, среди римлян находились и ксенофобы, и вообще люди с предубеждениями и стереотипами. Но такие были всегда и везде. Расизм же в чистом своем виде как общественная политика, политика элит, появился лишь в XVIII в. Расизм — порождение работорговли. Занесенный белым «господином» бич над спиной чернокожего невольника и высек ту первую искру, которая разожгла пожар этого позорного явления.
Скученность населения в мегаполисе заставила римлян строить многоэтажные дома. Жилые здания (на латыни — «инсулы») достигали шести и даже семи этажей. Могло быть и больше, но при Августе попытались ограничить максимальную высоту строений двадцатью одним метром. В ту эпоху насчитывалось 46602 многоэтажных здания. Сравните с какими-то жалкими 1790 частных одноэтажных домов. «Граффити», сохранившиеся на древних стенах, доносят до нас некоторые обстоятельства из жизни тогдашних ответственных квартиросъемщиков, например, как в Помпеях:
«Сдаются с 1 июля: лавки с надстройками (пять прекрасных комнат) в доме «Арниус Поллио». Домовладелец — Гней Аллей Нигидий Май. Интересующиеся могут обратиться к Примусу — его рабу»; «Сдаются на пять лет с 13 августа «термы Венеры» для достойных людей. Также лавки, верхние комнаты и апартаменты — все в собственности Юлии Феликс, дочери Спурия».
Несмотря на высокую арендную плату, «апартаменты» были перенаселены. В точности так же, как где-нибудь в Гонконге, где пятеро жильцов умудряются втиснуться в комнатку три на четыре метра. Такое жилье скорее напоминает трущобы.
Древнеримское строительство не отличалось высоким качеством и тщательностью планировки, что приводило нередко к обрушению зданий. Они превращались в то, что римляне называли «ruinae», т.е. в руины. Обыкновенно это происходило во время пожаров или наводнений. Надо добавить, что Тибр угрожал Риму так же, как Темза Лондону. Дамб тогда еще не знали. В 27 г. н. э., например, рухнул амфитеатр в Фиденах. Построенный на скорую руку для извлечения быстрой прибыли, амфитеатр, по свидетельству историка Тацита, унес с собой в могилу 50 тыс. жителей. Вновь обратимся к Ювеналу:
«Вот так мы и живем, в Укрепленном Городе, -среди скрипящих балок и подпорок. Домовладельцы попросту пускают пыль в глаза, успокаивая и убаюкивая арендаторов, хотя иные здания готовы вот-вот развалиться, как карточные домики. Где мне найти такое место, спокойное и безопасное, где не приходилось бы жить в ожидании очередного пожара или полуночной паники? Это же обычное явление: ваш третий этаж уже заполняется дымом, а сосед снизу в сполохах пламени мечется в поисках воды...»
Но, как в любом большом городе, люди должны были жить в домах, а на кону стояли очень большие деньги... Богачи строили доходные дома, ничуть не заботясь о безопасности их обитателей. Политический деятель, оратор и философ Цицерон вспоминает в одном из своих писем о разрушении двух своих собственных домов, и не только своих: «вместе с жильцами сбегали даже мыши», писал он. Однако оратора эти потери не смутили. Его друг Висторий тут же выделил средства на восстановление зданий.
Как и Лондон, Рим застраивался без определенного плана, и лишь катастрофические пожары (наподобие того, что случился в Лондоне в 1666 г.) давали возможность внести в развитие городов хоть какое-то разумное планирование. В Риме подобное случилось в 64 г. н. э. И один из мифов гласит, что Нерон во время пожара радовался, веселился и даже музицировал. Но это не так. Когда начался пожар, Нерон отдыхал на вилле в Антиуме, в тридцати пяти милях от Рима, и вернулся в столицу для организации противопожарных мероприятий. А музыку Нерон действительно любил, считал себя знатоком оперы и мог спеть целиком «Падение Трои».
Правители всех времен поражены зудом «организовывать и совершенствовать» различные городские службы, в том числе и пожарную охрану. Начало же этому бесконечному процессу положено в древнем Риме.
Первоначально эту функцию возложили на так называемый «комитет трех» — орган, ведавший общественными рабами. Т.е. невольниками, принадлежавшими не частным лицам, а городским властям. Рабы эти, как правило, дежурили у городских ворот и по периметру городских стен и, рассредоточенные, зачастую не поспевали к месту событий. В б г. н. э. император Август озаботился этой проблемой и, начав взимать 4% от цены перепродажи рабов, повелел основать институт «префектов», которые встали во главе семи «когорт» (бригад) пожарных (на латыни — «vigiles»). Каждая когорта состояла из пятисот пожарных, которые, в свою очередь, делились на семь « центурий». Когорта отвечала за состояние дел на двух из четырнадцати районов древнего Рима (так называемых «regiones») и размещалась в казармах.
Спичек и зажигалок тогда не было. Огонь домохозяева поддерживали непрерывно, и бывало так, что стоило им отлучиться или заснуть беспробудным сном, как возникал пожар. Особенно часто огню было тесно в очагах именно в ночное время. Домовладельцам, в свою очередь, вменялось держать под рукой различные орудия («instrumentae») борьбы с пожарами и их последствиями — покрывала, жерди, лестницы, уксус и губку, ведра с водой и метлы. В отсутствие водопровода полные ведра с водой были вопросом жизни и смерти.
Прибывавшие по тревоге пожарные привозили с собой насосы, крючья, кирки, топоры, а также баллисты — стенобитные орудия для обрушения близлежащих домов. Смысл в том, что руины и завалы должны были препятствовать дальнейшему распространению огня. Интересно, что в каждой когорте несли службу и четыре «medici», т.е. санитара.
