Книга Крымская кампания 1854-1856 гг. Восточной войны 1853-1856 гг. Часть 2. Альма - Сергей Ченнык

Генералиссимус А. В. Суворов

Если Восточная война — явление в мировой военной истории глобальное, а ее Крымская кампания — основной театр военных действий, то Альминское сражение — лишь частный эпизод. В военном искусстве оно не есть нечто революционное, рубежное, пограничное. Нам придется немало потрудиться, чтобы отыскать на берегах Альмы новации, тем или иным образом оказавшие существенное влияние на ход развития военной науки. Но как бы ни хотелось, не станем придумывать что-либо невероятное, лишь бы убедить читателя в этом.

Итак, с чего начнем? Исходный тезис, применительный к событиям сентября 1854 г., чрезвычайно прост: Альминское сражение — первое масштабное в длительной череде вооруженных столкновений Крымской кампании Восточной войны, предопределившее начало многомесячного противостояния под стенами Севастополя. При всей его относительной кратковременности это настоящее сплетение проблем для изучающего вопросы истории военного искусства.

Если уж быть окончательно объективным, то убивать и калечить друг друга противоборствующие стороны с успехом начали еще до 20 сентября. Мы помним, что первые выстрелы раздались и первая кровь пролилась сразу после высадки союзников в Крыму. Тогда они носили в большей степени случайный характер, ибо не было ни организованного сопротивления, ни, с другой стороны, сколько-нибудь серьезных наступательных действий.

Пороховой дым стал гуще, а потеки крови слились в ручейки при Булганаке 19 сентября. Уже душераздирающе противно заскрипели пилы хирургов и первые ампутированные конечности «украсили» крымские степи. Но и это было лишь начало. Ровно через сутки орудийные залпы «…слились в один протяжный вой», а кровопускание пошло потоком массовым, хотя и неприятным.

Правда, после Альмы война стала для всех делом привычным, почти рутинным и обилию ее жертв уже никто не удивлялся. В принципе, это свойственно каждой новой войне. Ничего хорошего они человечеству не принесли и не принесут, но вот в развитие технологии убийства себе подобных вклад их велик. Восточная война — не исключение. После Альминского и последовавших за ним полевых сражений Крымской кампании (прежде всего Инкермана и Черной речки) начался процесс радикального изменения поля боя, завершившийся к концу XIX столетия.

Альма, будучи событием для военной науки, собственно, малозначительным, ознаменовала появление на горизонте новой эпохи, начало которой положила Крымская война. В сражении вступили в единоборство не просто армии противников, в нем сошлись разные военные школы, разные мнения и взгляды на военное искусство.

Это противостояние четырех армий, одинаково находившихся на военно-техническом переломе, но на его различных уровнях, отличных по комплектации, организации, уровню грамотности, обучению, воспитанию, психологии и оснащенности. Как минимум одна (французская) выходила на этап полного изменения своей тактической доктрины и как минимум две (русская и английская) продолжали использовать устаревшие принципы. Разница, ставшая решающей, между ними была в том, что британцы уже начали подгонять их под использование нового, более совершенного стрелкового оружия.

То, что я не упоминаю турок, отнюдь не признак неуважения к ним, усиленно навязываемого современной, особенно британской и российской официальной военной историей. Турецкая военная школа к началу 1854 г. стояла на ступени выбора собственной модели, многими компонентами переплетаясь и с английской, и с французской.

Что касается России, то здесь мы наблюдаем характерное для середины XIX в. торможение инерции «славных александровских побед», успокоение, упоение собственным величием, сведение военного искусства лишь к заботе о внешней, парадной, стороне дела. Столь неразумная практика не могла не привести к результатам плачевным: оказавшись разгромленными на Альме, царские генералы больше не смогли взять управление ситуацией в свои руки и терпели по ходу кампании одно поражение за другим. Ни в одном из сражений в Крыму русская армия не смогла выполнить поставленные задачи. Ни одно сражение мы даже близко не можем отнести к победам.

Анализируя войну, интересно наблюдать, как многие ее историки, связанные устоявшимися догмами «нерушимости силы духа русской армии всех времен», пытаются придумать оправдание поражению в Крымской кампании. Что только ни сочинялось!!! Даже придумывались варианты обращения грандиозного военного поражения в «почти чуть-чуть победу». Я понимаю, что любое поражение для национальной военной памяти обидно. Чтобы сгладить его горечь, придумываются подвиги. А с ними уже как будто легче становится.

Давайте я попробую всех уважаемых «победоискателей» успокоить. Военная история, как и любая наука, имеет своих пользователей. И если мы говорим о происходившем именно на полях сражений, то таковыми являются военные, как тогдашние, так и нынешние и лица, с войной прямо или косвенно связанные. О тогдашних мы еще поговорим, а вот нынешние, кажется, после череды трудных локальных конфликтов, в которых сотни раз повторялись ошибки, характерные в том числе и для Крымской кампании,[4] совершенно правильно подобрали ее характеристику. А так как военные — это для нас «истина в последней инстанции», ибо им приходится своими жизнями проверять правильность выводов историков военного искусства, то давайте попробуем остыть, унять эмоции, умерить амбиции и принять их точку зрения. А она такова:

«После победы над Наполеоном для русской армии начался мрачный сорокалетний период «балетных экзерциций» и карательных походов, доведший ее до позора Крымской войны. Ведь целью беспощадной муштры было не столько придание красивости воинским церемониям и обрядам, сколько «оболванивание» солдат и офицеров, превращение их в лишенные мыслей и чувств марширующие механизмы, бездумно выполняющие любые команды.

Жизненная энергия войск тратилась на глубокомысленное изучение петлиц, лацканов, хлястиков, ремешков, штиблетных пуговичек, а главное — на освоение знаменитого шага «в три темпа». Пехотный устав 1816 года весь занят «танцмейстерской наукой» и ружейными приемами. Об атаке в нем не говорится ни слова! Кавалерийский устав 1818 года отводит атаке одну главу — самую короткую. Артиллерийские уставы также были замусорены показной мишурой — кадрильными «па» номеров, от- считыванием тактов, жонглированием банниками и т. п.

Высшим достижением военного искусства николаевской эпохи был так называемый волнистый шаг, который, очевидно, должен был приводить врагов в трепет. Это был путь деградации великолепной, закаленной в сражениях армии, что и не замедлило проявиться во время Крымской войны.

Застывший и равняющий носки под градом пуль и снарядов сомкнутый строй, не причиняющий противнику вреда батальный (частый, непрерывный) огонь, безрезультатно атакующие в ногу с соблюдением равнения на середину и потерей половины состава колонны — вот результат возведения в абсолют шагистики».