Книга Револьвер для сержанта Пеппера - Алексей Парло

Так что по прошествии энного количества лет изощренной пытки коммунистическим пророком, Шурик решил для себя однозначно: «Я — или я, или он!». А поскольку особого желания становиться им у него не возникало, он постарался выстроить свою судьбу так, чтобы с первого взгляда в ней угадывалась мощная антагонистическая пружина. Антикоммунизм, принятый им чисто эмпирически, выросший из неприятия наиболее яркого представителя этого движения, лишь впоследствии начал подкрепляться теоретическими экзерсисами Бердяева, Авторханова и иже с ними, но уже на первых шагах по этой скользкой дорожке Шурик понял, насколько она терниста. И как он ненавидит этих масожидонов. И как… В общем, вы поняли.

Он категорически отказался отмечать свой день рождения 22 апреля и все мероприятия перенёс на три дня назад, хотя это и стоило ему больших трудов. Благополучно выбыв из пионерского возраста, он отнюдь не торопился вешать на свои годы ярлык «комсомольских». Правда, такое же желание было и у школьного комитета комсомола, членов которого Шура не устраивал и по успеваемости (вернее, неуспеваемости) и по присказкам типа "Лысый, маленького роста, обмануть его непросто. Это старый большевик лезет к нам на броневик".

Однако, к девятому классу Шурик, острота ума которого развивалась очень стремительно благодаря повседневной борьбе с повсеместными проявлениями, понял, что на среднем образовании далеко не уедешь — на то оно и среднее. А для получения высшего надо как максимум закончить ВУЗ, а как минимум в него поступить, а в качестве половины этого самого минимума нужен приличный аттестат. Не будем утверждать, что эта мысль пришла в голову только Шурику.

Его мать, воспитывавшая сына в одиночестве, и потому обладавшая большим жизненным опытом, уже давно обращала на это внимание сына с помощью тычков и всевозможных запретов. Но, как справедливо замечено в программе КПСС, принятой на XXII съезде, «труд станет осознанной необходимостью», так что пришлось Нонне Иванне подождать, пока её сын осознает эту самую необходимость.

К этому времени ею уже были проведены предварительные беседы с репетиторами, а многочисленным друзьям и подружкам, перед которыми проблемы получения образования не стояло, было дипломатично отказано от дома. В итоге Шура свою праздную жизнь антикоммуниста — любителя без всякого перехода сменил на совершенно другую, до предела насыщенную занятиями и параграфами, теоремами и законами, и т. д. и т. п. И — странное дело — то ли задатки ученого в Шурике развились, то ли мазохистские наклонности, но читать он стал ещё больше, и всё чаще — совсем не то, что требовалось по программе, а то, что, наоборот, запрещалось всеми существующими в обществе положениями и законами, писаными и неписаными.

Со временем, правда, страсть к чтению слегка поутихла, уступив место более естественным для его возраста и пола занятиям, но то было уже после поступления в институт. Да Господи Боже мой! Кто из нас не пускался в плаванье по винным морям в поисках своей ненаглядной! Хотя сам Шура в ту пору частенько говаривал: «Лучшая девчонка — это водчонка», а на предложение поехать к девицам отвечал: «Может, лучше сухонького?». Но нельзя жить в обществе и быть свободным от общества. Поэтому частенько приходилось Шуре, дабы поддержать компанию, совмещать сухонькое с девчонками.

Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы в один из этапов своей жизни не подался Шурик в художники. Рисовать он любил и умел с детства, но как — то не считал это дело для себя серьёзным. Ну, а хобби, как известно, вещь непритязательная, если, конечно, не связано с материальным интересом. Короче, рисовал Шурик в особые моменты вдохновения, а проще говоря, когда совершенно нечем было заняться.

А тут пришло время, когда можно было два месяца заниматься этим самым хобби, да плюс ко всему ещё и получить за это месяц свободной жизни вместо обязательной для всех студентов поездки в колхоз. Правда, что делать с этим месяцем, Шура ещё не решил, но, как говорится, был бы человек, а статья найдётся.

И вот тут — то настаёт момент представить вам, уважаемые, второго нашего героя — Алика. Но прежде…

Дело моё похоже на сон —

В ночь я мету небо.

Ветром, который тих и юн,

Я выметаю все закоулки.

Счищаю пыль городов и машин

С гордого Млечного Пути,

Обновляю Большую Медведицу,

Опившуюся пива на Столешниковом,

Отвожу Стрельца от Девы —

Похоть опасна даже для звёзд.

Я прохожу, оставляя пыльные следы,

По пустыне мироздания

Перед началом Первого Дня,

Я сбиваю подмётки об эти

Вселенские гвозди,

Обжигаю пальцы сверхновыми

И обдаю небо паром своего дыхания —

На город опускается туман.

И, с чувством выполненного долга,

Я возвращаюсь домой, где Ты

Ждёшь меня, грея чай для двоих

Под звуки звёздной пыли.

И на джазовых нотах ночь

Баюкает нас.

А утром, рано, ещё до метро,

Я подхожу к окну — выбросить окурок –

И вижу, что туман моего дыхания

Уже рассеялся –

Город снова отверг меня,

Но небо стало чище…

Глава 3
АЛИК

Алик тогда ещё учился в том же самом институте. Нельзя сказать, что ему очень уж не нравилась профессия врача. Просто Алик принадлежал к тем людям, для которых хобби всегда значит больше, чем кусок хлеба. В общем, Алик тоже увлекался живописью, но относился к ней не в пример более серьёзно, чем Шура. И в жизни Алика свою роковую роль сыграли именно те два месяца творческой жизни, которую им пообещала институтская приёмная комиссия. За два месяца своей работы она должна была донести до абитуриентов горы всевозможной информации, и для того, чтобы сделать её более наглядной, собственно и требовались художники.

Как это часто бывает, Алик и Шурик первое время относились друг к другу с настороженностью. Корни оной были в музыке. Дело в том, что Шура в то время, стремясь к эпатажу, не расставался с японским плеером, забитым всеми альбомами Beatles и модной в то лето итальянской попсой. Алик же в силу своей обстоятельности итальяшек не выносил, хотя к Beatles относился с пиететом, а слушал эдакий интеллектуально заострённый фьюжн, и не в писуновском (по его собственному выражению) исполнении, а из колонок монументального Sharp 777, который Алик каждое утро приносил в огромном портфеле. (Приносить — то он его приносил, но вот как уносил — до сих пор неясно. Шура был озабочен этим вопросом довольно длительное время, но так ничего и не выяснил).

И вот, в один прекрасный день… Общеизвестно: деньги портят отношения, а водка их налаживает. Сейчас уже и не вспомнить, откуда она взялась тогда, эта злодейка с наклейкой, но именно после неё был ратифицирован долгосрочный мирный договор, основанный на музыке Beatles, Pink Floyd и Led Zeppelin. Именно тогда, в эти самые два месяца, произошло несколько исторических событий, оказавших самое непосредственное влияние на дальнейшую судьбу наших героев, и вместе, и по отдельности: