Книга Эпоха Владимира Путина. К вопросу об исторической миссии второго президента России - Владимир Кузнечевский

Серию статей в подобном ключе опубликовал громогласно перешедший в политическую оппозицию к власти сразу после того, как был выключен из правительства, кандидат юридических наук Никита Исаев. В одной из них, под заголовком «Россия достигла дна светлого будущего. Власти демонстрируют стойкое нежелание признать бедственное положение страны», он довольно едко заметил: «Если верить официальным заявлениям власти и ее рупоров, в стране остался лишь один нерешенный вопрос – образ светлого будущего. С остальным проблем нет»[2].

Как бы ни реагировать на все вышеприведенное, но нельзя не признать, что такие настроения в определенной части образованного российского общества накануне президентских выборов в России были и никуда не исчезли и после выборов. А значит – надо признать, что в каком-то смысле наше общество действительно зависло в неопределенном состоянии, в котором длительное время находиться не может.

Довольно точно отметила этот аспект самая массовая и самая читаемая столичным населением газета «Московский комсомолец»: «Главная характеристика текущего момента в нашей стране – это отсутствие нужного темпа развития. Запад не смог поставить Россию на колени, даже задействуя все доступные ему механизмы санкционного давления. Мы держимся, и это очень хорошо. Но вот что плохо: в обществе появилось ощущение непросматриваемости будущего. До 2014 года все чувствовали, что, несмотря на многочисленные невзгоды и препятствия, Россия развивается, Россия идет вперед. Сейчас это ощущение движения исчезло. На смену ему пришло подозрение: даже напрягая все свои силы и ресурсы, стране удается лишь удерживать завоеванные позиции. Но ведь весь остальной мир в это время не стоит на месте! Мировая экономическая и технологическая конкуренция сейчас настолько интенсивна, что отсутствие движения вперед автоматически означает движение назад… [И в этих условиях] стране нужно, чтобы ее нынешний и будущий лидер поделился с ней своими планами, заразил ее чувством цели»[3].

Иными словами, возглавляемая известным общественным и политическим деятелем Павлом Гусевым газета обратила внимание властей (и общественности) на то, что в выступлениях внутренней политической оппозиции (если отбросить крайних ее представителей, которых один из самых авторитетных и уважаемых в обществе экспертов Алексей Мухин характеризует как «махровых антипутинистов») содержатся зерна истины, которые соответствуют общественным ожиданиям и даже требованиям.

Если трезво смотреть на вещи, то следует согласиться с тем, что, требуя в предстоящий стране шестилетний период (2018–2024 гг.) изменений в нынешней политической системе, оппозиция ведь опирается не только на свое неуемное желание войти во власть, но и на существующие общественные ожидания. Иное дело, что в целом даже здоровая ее часть, а не крикливые демагоги, обладает тем же свойством, что и ее предшественники конца 1980-х – начала 1990-х годов: за деревьями не умеет разглядеть леса, требует изменений ради самих изменений, не имея в своем «загашнике» сформулированных целей грядущего развития. В массе своей люди, наученные опытом 1990-х годов, эту особенность антипутинской оппозиции видят, и не потому ли россияне не доверяют ей, и не потому ли на выборах во власть оппозиция набирает такую процентную долю поддержки, которая граничит с арифметической погрешностью?

Но все это не избавляет нас от необходимости поиска глубинных причин такого положения, в силу которых российское общество оказалось если не на переломе своего существования, то близко к этому. Хотя сказанное не означает, разумеется, что власть не должна прислушиваться к мнению оппозиции и не включать в свою программу действий некоторые ее требования. Должна и прислушиваться, и включать. Но не все здесь так просто, как это может выглядеть в логической, так сказать, конструкции.

Обращаясь к нынешней антипутинской политической оппозиции и объясняя и для себя причины неуспеха русской либеральной революции 1990-х годов, один из самых активных ее участников и созидателей, организатор так называемой Межрегиональной депутатской группы Съезда народных депутатов СССР (куда он вовлек и Бориса Ельцина), первый мэр Москвы Г.Х. Попов в статье «Пророки в своем Отечестве» самой главной ошибкой тех далеких событий назвал отсутствие у авторов этой революции «модели устройства общества, которое должно было заменить бюрократический социализм».

«Во всех революциях, – заметил Г.Х. Попов, – действуют три силы. Власть. Народные массы. И лидеры, организаторы и идейные вожди масс. Пассионарии, как их назвал Гумилев. Пророки».

«Вариант возврата к дореволюционным порядкам, – перечислил он возможные модели развития, долженствующие заменить большевистскую систему власти в тот исторический момент, – даже не обсуждался. Вариант обновленного социализма Горбачева остался на словах без конкретизации. Вариант обновления социализма ряда интеллектуалов-неформа-лов – массы тоже не интересовали.

Практически перед Ельциным, желавшим любой ценой удержаться в Кремле, лежал один проект – проект Запада. Проект был разработан Западом для стран третьего мира. Запад хотел не только устранить социализм, но и вообще устранить Россию как конкурента, исключив ее из великих держав планеты.

Ради сохранения власти реформаторская бюрократия России капитулировала перед Западом. Недавно президент Путин рассказал о масштабах этой капитуляции – пустили американцев на самые секретные объекты обороны».

«Но почему пророки не выступили против западной модели шоковой терапии и российской модели «распила» наследства социализма?» – задает автор статьи самому себе главный вопрос. И отвечает: «Да как раз потому, что пророки не имели своей программы альтернативы бюрократическому социализму…

Поэтому первый главный урок эпохи пророков – нельзя поднимать народные массы, имея за душой только критику прошлого… Необходимо иметь варианты новых проектов будущего»[4].

Замечательные размышления. Вот только почему Гавриил Харитонович и сегодня, с высоты своих 82 лет и огромного политического опыта, называет ошибкой отсутствие у инициаторов либеральной революции модели социально-политического устройства общества, долженствовавшей прийти на смену ленинско-сталинской политической системе? Нет, это не было ошибкой. Такой модели тогда просто и не могло существовать. Этой искомой модели организации общества в головах либералов нет и сегодня.

И к сожалению, надо признать, что нет ее не только у них. Наше общество в целом еще и сегодня не знает, КУДА, КАК и в КАКИХ ФОРМАХ ОРГАНИЗАЦИИ оно должно развиваться далее. Мы еще и сегодня пребываем в этом плане в переходном периоде и не в состоянии сформулировать «проект будущего». По-видимому, все еще не дозрели, чтобы более или менее ясно определиться.

Запутанность эта имеет давние, а по сути даже и не столетние, корни.