Книга Все красное - Иоанна Хмелевская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И еще я подумала, что это торжество по поводу приобретения новомодного светильника лишь тогда имело бы смысл, если бы хоть минутку посидела в его свете с гостями сама Алиция. Ноги представляли самый выигрышный элемент ее фигуры, и Алиция имела полное право демонстрировать их по всякому поводу и без, а тут такой повод! А кто из присутствующих дам мог это сделать? Зося, Анита и Эльжбета были в брюках, Эва – в высоких лакированных сапожках, прикрытых каким-то длинным одеянием до пят. Оставалась я, но на одну меня тратить целую лампу глупо, я бы сказала – непозволительная роскошь. Так что Алиция просто обязана была посидеть с нами.
Алиция же тем временем без конца курсировала между кухней и террасой, с каким-то мазохистским упорством обслуживая гостей. Я изловила ее в дверях:
– Сядешь ты, наконец, когда-нибудь? Меня уже начинает мутить от того, что ты без конца снуешь туда-сюда! У гостей все есть, а если что и потребуется, сами себе принесут.
Алиция безуспешно пыталась вырваться от меня и удалиться сразу в нескольких направлениях, бормоча при этом:
– Апельсиновый сок. Кажется, стоит в холодильнике…
– Я принесу! – вызвался Павел, внезапно материализовавшись из темноты.
– Вот видишь, он принесет, сядь же, наконец, ради бога!
– Принесет, как же! Он раскроет холодильник и будет пялиться, как в телевизор. Ну, ладно, Павел, принеси сок, а в холодильнике разглядывать нечего!
Глаза Павла как-то странно блеснули, и он скрылся в дверях дома.
Дом и сад тонули в глубокой темноте. Нарушали ее лишь красный круг под торшером да свет в кухне, время от времени пробивавшийся в комнату, когда отбрасывалась портьера, прикрывающая вход в кухню.
Оттащив Алицию на террасу и затолкав ее в кресло, я уселась рядом и потребовала объяснений, чрезвычайно заинтригованная ее замечанием:
– Почему Павел обязательно должен пялиться? Что там у тебя в холодильнике такое?
Алиция со вздохом облегчения вытянула ноги и взялась за сигарету. Между креслами на террасе мы порасставляли ящики, пуфики и прочие предметы, исполняющие роль столиков, на которых разложили все нужное гостям.
– Да ничего там особенного нет, – ответила она. – Просто холодильник нельзя долго держать открытым, иначе придется размораживать. Надо открыть дверцу, взять, что нужно, и сразу закрыть. А он раскроет холодильник и примется искать сок…
Из темноты внезапно вынырнули ноги Павла, а под лампой появилась его рука с бутылкой молока.
– Ты что принес?! – набросилась на сына Зося. – Не валяй дурака, мы ждем апельсиновый сок!
– Ой! – огорчился Павел. – Промазал! Я схватил с закрытыми глазами, Алиция не велела смотреть…
– Да не с закрытыми глазами, можно быстренько взглянуть и вынуть, что надо, – возразила Алиция, делая попытку встать с кресла. – Я говорила, что этим кончится.
– Ты говорила совсем другое. Сиди спокойно!
– Сиди! – поддержала меня Зося. – Я принесу.
Но Павел воспротивился:
– Я сам. Теперь я уже не промахнусь, выбор там небольшой.
Эва и Анита произнесли одновременно – Анита: – Молоко оставьте, Генрих его с удовольствием выпьет.
Эва: – Твои клипсы просто изумительны в этом освещении! Ну, прямо рубины.
Следует заметить, что вот так же, перебивая и не слушая друг друга, говорили и все остальные. Одиннадцать человек толпились вокруг обмываемого светильника и метались в черном пространстве между кухней и террасой. В обычно тихом и спокойном доме Алиции в этот вечер царили шум и столпотворение. Поскольку среди гостей находились два аборигена – Рой и Генрих, разговор велся сразу на нескольких языках. Воспользовавшись тем, что Алиция на минуту оказалась в кресле рядом со мной, я, улучив момент, тихонько потребовала ответа на вопрос, который интересовал меня с самого начала:
– Почему в твоем доме живет столько народу? Ты что, спятила, приглашая сразу такую прорву? Или это просто катаклизм?
– Катаклизм! – с горечью вырвалось у Алиции. – Никакой не катаклизм, просто каждый поступает так, как ему вздумается. Я все распланировала, каждый должен был приехать в положенное время, по очереди, тогда все было бы в порядке. Но им, видите ли, так удобнее, вот и приезжают, когда захотят. Сейчас очередь Зоси с Павлом, и только они приехали по плану. Эдика я запланировала на сентябрь, а ты, не в обиду будь сказано, должна была приехать еще в прошлом месяце. У нас какой сейчас?
– Август, середина.
– Вот именно! А ты должна была приехать в конце июня.
– Должна была, но не смогла. Я влюбилась…
– А Лешек должен был…
Разогнавшаяся Алиция вдруг прервала себя на полуслове:
– Что ты сделала? – спросила она, будто не доверяя собственным ушам.
– Влюбилась, – сокрушенно повторила я.
– Как, опять? Ты сошла с ума!
– Возможно. Но что я могу поделать?
– И в кого же ты влюбилась?
– Так, в одного, ты его не знаешь. Похоже, тот самый роковой блондин, которого мне гадалка предсказала. Впрочем, это длинная история, я тебе расскажу все как-нибудь в другой раз. Так откуда же взялись Лешек и Эльжбета?
– Лешек и Эльжбета… Послушай, а он что? Он в тебя тоже влюбился?
– Вроде влюбился, хотя я и боюсь поверить. Знаешь ведь, какая я невезучая. Ну так что с Лешеком и Эльжбетой?
– Так вот, они… А чем дело кончилось? Ты разлюбила и поэтому смогла приехать ко мне?
– Наоборот. Я утвердилась в своих чувствах. И поэтому смогла приехать. Так значит, Лешек…
– А кто он такой?
– Бог с тобой, ты что, Лешека не знаешь? Отец Эльжбеты, вон они оба, сидят рядом с тобой. Кшижановские их фамилия.
– Балда! Я спрашиваю о твоем хахале. Что же касается Лешека, то он прибыл сюда на яхте на несколько дней, а Эльжбета сама по себе приехала из Голливуда. Тоже на несколько дней, на будущей неделе отправляется в Стокгольм. Может, на яхте, вместе с отцом, я точно не знаю. По правде говоря, они приехали без приглашения, и если бы я их меньше любила…
– А почему Эдик вместо сентября приехал сейчас? У меня-то уважительная причина, а у него что?
– А он должен сообщить мне нечто страшно важное и срочное, не терпящее отлагательства. Так по крайней мере он заявил. Потому и приехал срочно. Вот уже три дня, как приехал, а все никак не может сообщить это нечто важное, все не представляется случай.
– Почему же не представляется случай?
– Потому что ему никак не удается протрезветь.
Испытывая противоречивые чувства, взглянула я на вытянутые ноги Эдика. Его кресло стояло в некотором удалении от лампы, так что освещены были лишь ботинки и до колен брюки. Ботинки и брюки вели себя спокойно, не производили впечатления пьяных, но я-то знала, что в данном случае впечатление может быть очень даже обманчиво. Основным занятием Эдика чуть ли не всю сознательную жизнь было злоупотребление алкоголем. Именно по этой причине в свое время Алиция, не посчитавшись с собственными юными чувствами, отказалась связать с ним судьбу, ограничившись сердечной дружбой. А может, теперь юные чувства понемногу возрождаются?