Книга Удивительные Люди Икс. Одарённые - Питер Аллен Дэвид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она мертва.
В моей жизни был Петр Распутин – Колосс, покрытый металлом парень из русской деревни, непробиваемый снаружи, такой нежный и ранимый внутри… мой возлюбленный.
И он мертв.
И не только они…
Помню, когда мне было двенадцать, Джоя Райсмена, переходившего улицу по пути в гастроном, насмерть сбила машина. В то время я была в него влюблена и плакала неделями. Буквально. Неделями. Смерть казалась чем-то невообразимым.
Теперь она называется «издержки службы». Я ушла со службы. Оставила Людей Икс. И все же письмо лежит на тумбочке – дразнит, будто издевается надо мной.
Письмо от нее. От мисс Мы-прекрасно-подружимся.
Беру письмо, намереваясь, наконец, смять его и освободиться от нее – раз и навсегда. Стандартный бланк, отпечатанный простым убористым шрифтом, не говорит ни слова о том, что означает «Школа профессора Ксавье для одаренных детей» на самом деле.
«Дорогая Китти!»
Чересчур очевидные потуги казаться дружелюбной. Как будто между нами когда-либо было что-то, хоть отдаленно напоминающее дружбу…
«Дорогая Китти! Начинается новый семестр, и мы уверены…»
Мы? Кто там еще с тобой? Скотт, твой нынешний бойфренд? Ну и что с того? Или за меня проголосовала вся группа? Или это «мы» подразумевает только тебя? Тоже мне, императрица…
«…что ты будешь весьма ценным пополнением для нашего факультета. Твои обязанности будут следующими…»
Письмо – меньше, чем на полстраницы. В нем сказано, каковы будут мои обязанности, какой будет стартовая зарплата (размер которой не обсуждается), плюс медицинская и – ого! – даже стоматологическая страховка. Вот это мне определенно пригодится: от одной мысли, что придется иметь дело с ней, зубы уже на грани разрушения.
И в заключение:
«Пожалуйста, не стесняйся звонить по моему личному номеру, указанному ниже, в обычные рабочие часы».
Сверяю номер с раскладкой клавиатуры – посмотреть, не соответствуют ли цифры чисто случайно чему-нибудь вроде «914-УРОДИНА». Как ни печально, нет.
Вот и все письмо. Ни извинений за то, что она натворила в прошлом, ни попыток объясниться. Когда-то она была злой, теперь она добрая, и всем нам предлагается просто принять это как данность и работать дальше.
Не могу.
Предполагается, что мы должны поверить ей.
Не стану.
«Хелло, Кэтрин. Уверена, мы прекрасно подружимся».
Первые сказанные мне слова. До сих пор вижу ее перед собой, в родительской гостиной. Нижнее белье – действительно снизу, под одеждой. Эта гадючья улыбка, эти холодные глаза. Я же ее насквозь вижу…
«Ничего подобного».
Мой собственный разум вмешался и перебил меня.
Да, откровенно говоря, я вовсе не могла видеть ее насквозь. Она казалась немного отталкивающей, несколько недружелюбной, но вовсе не излучала ауры зла. Я и представления не имела, во что она замешана на самом деле. Не имела ни малейшего понятия, насколько она опасна. Откуда я могла знать? Откуда вообще хоть кому-либо это знать?
Особенно ребятам.
Всем этим ребятам – юным мутантам из Школы профессора Ксавье, ждущим от нее наставлений, информации, фактов о жизни мутантов.
А остальные допустили ее к ним. Скотт Саммерс, он же – Циклоп. Хэнк Маккой – Зверь, один из умнейших людей, с кем я встречалась в жизни. Логан – Росомаха, способный буквально почуять опасность за сотню ярдов – ну, почему он попросту не выпустил ей кишки и не взял дело в свои руки? Почему все эти люди при всем их уме подпустили Эмму Фрост ближе чем на милю к так легко подпадающей под чужое влияние молодежи? Неужели они по доброй воле решили отдать в ее лапы все новое поколение потенциально злых мутантов? Неужели они разучились понимать, что все это значит?
Пожалуй, нет. Не разучились. В наши дни для всех главное – имидж. Даже злые мутанты больше не зовут себя злыми. И люди клюют на эту удочку. Если бы Магнето назвал своих приспешников «Легионом Прикольных Весельчаков», к ним бы, наверное, очередь выстроилась.
Эта школа – часть моей прошлой жизни. Она осталась позади, а я не стояла на месте.
Эмма Фрост тоже не стояла на месте. Но сейчас она вторглась на мою территорию, выковывает, формирует класс юных «Китти Прайд». А мне предлагается… что? Держаться в стороне и не препятствовать?
Впрочем, все это – не моя проблема.
Мне настал конец.
Раз и навсегда.
Бом-м, бом-м.
Дон-н, дон-н.
Донн. Джон Донн…
Британский поэт середины XVII века…
Ненавижу свой образ мыслей, особенно когда дело доходит до свободных ассоциаций.
По нашей школе звонит колокол, и, даже если я не пойду туда, он звонит и по мне, потому что все мы – мутанты, и все, что происходит с мутантским социумом, произойдет и со мной. Все мы друг с другом связаны. И если Эмме Фрост удастся подорвать идеалы Школы Ксавье, кончится это крупными неприятностями для всех наших. А я – тоже одна из «наших», как бы мне ни хотелось обратного.
Бабушка часто говорила: «Выбор один – значит, выбора нет». Снова смотрю на часы. Цифры 3:03 светятся красным. Наверное, стоит позвонить. Прямо сейчас. Если уж пробудилась из-за нее от крепкого сна, самое меньшее, что я могу сделать – ответить ей той же любезностью.
Дотягиваюсь до сотового и набираю ее личный номер. В моем телефоне имеется анти-АОН, и она не узнает, что это я, пока не проснется и не услышит мой голос.
Она снимает трубку после второго гудка. В голосе – ни намека на сон; слова звучат энергично и бодро.
– Хелло, Кэтрин, – сухо говорит она. – Я ожидала твоего звонка.
Господи, как я ее ненавижу!
– Джентльмены… Поверить не могу, что вы – всерьез.
Доктор Кавита Рао изумленно взирала на шеренгу хладнокровных профессиональных скупердяев, сидевших напротив. Очень хотелось кинуться вперед, через круглый стол красного дерева, сгрести ближайшего, кто подвернется под руку, за отглаженную накрахмаленную рубашку и как следует встряхнуть. Однако для Рао, гордившейся своей профессиональной выдержкой, подобное было совершенно недопустимо, сколько бы удовольствия это ей ни доставило.
