Книга Патриарх Филарет. Тень за троном - Андрей Богданов

Можно ли сегодня сказать, что в исследованиях о первом Романове сделано достаточно? Что мы хорошо знаем хотя бы основные этапы жизни и трудов Филарета Никитича? Что мы понимаем — и можем объяснить — главные мотивы его поступков? Нет, этого сказать до сих пор нельзя. Историки — не всегда аргументированно — спорят даже об основных политических и церковных событиях последней четверти XVI — первой трети XVII в., когда жил и действовал Филарет. Тем более нелегко проникнуть в мысли и чувства конкретного человека, понять, какую позицию и почему он занимал и отстаивал в те бурные времена. Да и само отношение к Филарету часто зависит от точки зрения. Сам он много страдал — но и многих других заставил страдать. Не всегда, даже чаще всего не со злым умыслом, но фатально вмешивался он в жизни многих выдающихся людей, которые, в свою очередь, вели небезопасную для себя и других борьбу в политике, в церковной книжности, в литературе и поэзии, в умах россиян[12].

В лежащей перед вами книге отражены и несомненные факты, и поиски, и сомнения. То есть вся правда о сегодняшнем состоянии наших знаний очень сложной для понимания эпохи Великого разорения, Смуты и создания силами «всенародства» новой страны — Великой России — на месте преданного «верхами» и павшего под пятой интервентов Московского государства.

Задачу историка я вижу не в том, чтобы навязать читателю свой образ истории того времени и великой личности, какой являлся Филарет Никитич. Напротив, читатель должен судить обо всём сам. Забота учёного и писателя — дать каждому, кто взял в руки эту книгу, ясное представление о том, что мы знаем достоверно, о предположениях, которые могут быть серьёзно аргументированы, и о легендах и мифах, которые следует чётко отделять от исторической правды.

Многие историки действуют по-иному. Задачей они видят создание собственной исторической концепции, которую следует защищать всеми силами, в ущерб объективности и исторической критике. Полная объективность в историческом исследовании недостижима. Часто она даже вредна, ибо нельзя понять ни одного исторического героя без сочувствия и сопереживания ему. Автор, а вслед за ним и читатель становится на место героя, чтобы понять его, а вместе с тем и «примерить» его личность на себя.

Истинная объективность исследования состоит в том, чтобы в работе с источниками и в оценке полученных сведений устраняться от каких-либо пожеланий, заботясь исключительно о достоверности отдельных фактов и полученной картины в целом. Поэзия исторического творчества — не в творении собственных субъективных миров, а в поиске истин реальной человеческой истории. Этим мы с вами сейчас и займёмся.

Глава 1

РОД РОМАНОВЫХ

Фёдор Никитич вошел в историю как человек, возглавлявший древний и славный боярский род Романовых. Однако он был первым по счёту Романовым в этом роду! Как такое получилось? Да очень просто: фамилии в XVI в. далеко не всегда были в ходу. Знатные люди исчисляли предков просто от отца к сыну Боярам, составлявшим опору Московского государства, это было легко. Все службы их предков прослеживались по документам и летописям, чтобы, не дай бог, представители другой знатной семьи не претендовали сесть выше их за столом на пиру или стать главнее на воеводстве. Так что родственников, их заслуги, чины и награды бояре каждого рода помнили, как «Отче наш». И не только своих помнили, но и историю родов основных конкурентов знали очень хорошо. Так что боярским родословным в пределах истории Московского княжества вполне можно верить. А вот в том, что было до появления их предков на московской службе, верить можно лишь изредка…

Род будущего патриарха Филарета восходил к Андрею Ивановичу Кобыле, московскому боярину ещё при великом князе Симеоне Ивановиче Гордом (княжил с 1340 до 1353 г.). Тёмное происхождение Кобылы давало позже свободу для родословных фантазий. Писали, что отец его, Камбила Дивонович Гланда (или Гландал), был жмудским князем и бежал из Пруссии под натиском немецких крестоносцев. Прибалтийские племена пруссов после упорной борьбы с рыцарскими орденами были разбиты и к 1294 г. завоеваны. Коренным пруссам было запрещено владеть землей, язык их истреблялся, а само название Пруссии присвоили себе немцы.

Вполне возможно, что легендарный Камбила, переименованный на русский лад в Кобылу, потерпев поражение на родине, уехал на службу к великому князю Дмитрию Александровичу, сыну Александра Невского (1250–1294). По преданию, Камбила крестился в 1287 г. под именем Иван — ведь пруссы были язычниками, — а сын его при крещении получил имя Андрей.

Гланда стараниями позднейших генеалогов вёл свой род от короля пруссов Вейдевуда, или Войдевода (на русский манер — князя-воеводы). Согласно легенде, появившейся после воцарения Романовых, этот король получил престол в 305 г. от Рождества Христова от брата Прутена, ставшего верховным жрецом при священном дубе. Крепкий Вейдевуд правил 74 года (305–379) в мире и согласии. Заметив приближение старости, рассказывает легенда, он разделил владения между 12 сыновьями и на 114-м году жизни сам сделался верховным жрецом, водворившись в дубовой роще близ Ромнова. Отсюда в гербе потомков его наличествует дуб.

Славянское или родственное ему язычество, однако, было любезно не всем историкам. Поэтому позднейшие генеалоги с легкостью записывали Вейдевуда в аланы и гунны или в норманны-викинги. Также и Камбилу Гланду обзывали немецким рыцарем, который из религиозного рвения возжелал сражаться не с обычными прибалтийскими язычниками, а с татарами и для того уехал на вассальную татарам Русь и принял православие! (Действительно, смешно звучит.)

Следует отметить, что на Вейдевуда могут претендовать и латыши, в исторических песнях которых отражены приключения царя и жреца Видевуста, внука (по материнской линии) бога Перкунаса (Перуна). Первый латышский царь также имел брата Прутена и 12 сыновей, дожил до 116 лет, стал верховным жрецом и вдобавок отличился — сжег сам себя на костре перед священным дубом[13].

Русских генеалогов начала XVIII в. вдохновлял, конечно, не пример латышей, а образ Владимира Красно Солнышко, известного как святой креститель Руси, который тоже оставил, согласно легенде, 12 сыновей. Их вообще радовала мысль сблизить происхождение Андрея Кобылы с историей династии Рюриковичей. Генеологи Рюриковичей сочли легендарного князя Рюрика потомком — аж в 14-м колене — Пруса, первого правителя якобы славянской Пруссии. Совсем уже легендарный Прус был объявлен родственником… римского императора Августа. Таким образом русский великокняжеский дом второй половины XV и XVI вв. ненавязчиво заявил претензию на имперское наследие Первого Рима. Императоры же Второго Рима — Константинополя — завещали свою власть русским князьям, когда Константин Мономах прислал царские регалии великому князю Владимиру Мономаху (короны Константин соседям действительно рассылал, только Мономахов венец не имеет к ним отношения).