Книга Букет из Оперного театра - Ирина Лобусова

— Нельзя так, мадемуазель Карина, — попытался режиссер, но брюнетка сразу на него вскинулась:

— Шо? Да я тебя в виду имела, щвицер недоделанный! Знаю, что я за тебе не нравлюсь, смотришь на меня, как солдат на вошь!

Режиссер нахмурился и хотел было резко ответить, но в этот момент к ним подошел один из сотрудников кинофабрики и отрапортовал Харитонову, который, стоя в стороне, наблюдал всю эту сцену.

— Господин директор, драгоценности привезли!

Фраза донеслась до брюнетки, и всю ее ярость как рукой сняло. Глаза ее засверкали, она двинулась к Харитонову.

— Это за правда, господин директор? Те драгоценности, за которые вы вчера говорили?

— Они самые, — подтвердил Харитонов, — сцена смерти будет сниматься в знаменитых алмазах Эльзаканиди. Я специально попросил их.

— Алмазы Эльзаканиди… — Глаза режиссера недобро сверкнули. — А говорили, что нет денег на лишние расходы…

— А это никакие не расходы, — сказал Харитонов, — я взял их на один час. Одолжил напрокат. Эльзаканиди мне одолжение в карты проиграл. Вот я и попросил алмазы для съемок. Они будут очень удачно смотреться в финальной сцене фильма, когда шах надевает свои самые роскошные украшения на мертвую наложницу.

— Можно взглянуть на них, господин директор? — Брюнетка наступала на директора кинофабрики, словно старалась протаранить его своей пышной грудью. — Ну хоть одним глазком! За них ведь говорит весь город!

— Вот на съемках и увидите, — Харитонов с явной неприязнью отстранился от нее и обернулся к своему служащему: — Вели посыльному занести шкатулку ко мне в кабинет. Я уже иду.

С разными выражениями лица Карина и режиссер фильма смотрели в спину удалявшегося Харитонова. Наконец режиссер тяжело и облегченно вздохнул:

— Ну что, мадемуазель Карина, будем репетировать? Идите в комнату за павильоном, там уже приготовлены декорации для съемок сцены смерти, и ждите меня там.

Зло фыркнув, Карина удалилась. Мужчина еще раз тяжело вздохнул и скорбно воздел очи горе.

Между тем павильон уже заполнился актрисами-статистками, играющими в фильме. Их громкие голоса, как птичий щебет, весело, по-одесски звучали под крышей:

— Софа, ой, у тебя вся морда растеклась! Щека синяя не по сезону!.. Замотай шпильки за уши, как на рот!..

— От этих белил у меня синяк под глазом, как будто с таким фраером поздоровкалась за так, шо все завидовать будут!..

— Не тот фасон мне на голову твой бант на заднице, так шо лучше его в уши впрячь как за дохлую ночь с двухкопеечным шлепером, который за сто грамм вместо коня в пальте!..

Девицы шумели, шутили, громко смеялись. Ни у одной из них не было плохого настроения: будучи статистками одесских театров, варьете и кафе-шантанов, они были безмерно счастливы уже тем, что попали в манящий и загадочный мир кино.

Как ни странно это звучит, но неожиданным подспорьем для развития киноиндустрии в Одессе стала… Первая мировая война. Именно из-за нее полностью прекратился поток иностранных кинофильмов, которые до 1914 года главенствовали на всех экранах. Место осталось свободным, и на него сразу же устремился отечественный кинематограф, который начал развиваться с невероятной скоростью.

Но особенной удачей для развития кино в Одессе опять-таки неожиданно стало то, что дела на фронте для российской армии складывались не совсем удачно. Сложно представить, но между тем фактом, что войска были вынуждены оставить Варшаву, и развитием в Одессе кинофабрики «Мирогаф» была самая прямая связь.

Дело в том, что именно сюда из Варшавы эвакуировался вместе со всей своей семьей руководитель известных польских кинопредприятий «Сила» и «Космофильм» Мордко Товбин. Этот город он выбрал потому, что купил часть акций крупного одесского банка — Южного банка. В Одессе он решил стать компаньоном владельца студии «Мирограф» Мирона Гроссмана, взяв на себя управление всеми финансовыми вопросами и вложив в дело солидные деньги.

В период с 1916-го по 1917 год «Мирограф» снял около 15 фильмов, среди которых были серьезные, мастерские работы.

Февральская революция, развал страны, разруха, бесконечные уличные волнения — все это никак не сказывалось на кинематографе. Опытный специалист Товбин стал привлекать в «Мирограф» уже сформировавшийся класс кинопрофессионалов — режиссеров, операторов, осветителей, гримеров. Все это подняло киностудию на новый уровень.

Но очень скоро Гроссман покинул «Мирограф», продав свою часть владения кинофабрикой предпринимателю из Харькова Дмитрию Харитонову. А еще через время Харитонов выкупил долю Товбина и стал единственным владельцем «Мирографа».

Харьковчанин действовал с размахом. Он вложил в «Мирограф» гораздо больше денег, чем Товбин и Гроссман, вместе взятые. Именно Харитонов выстроил несколько качественных съемочных павильонов на участке над морем.

Кинематографическая фабрика «Мирограф» находилась на дачном участке № 16 по Малофонтанской дороге. Купив участок № 33, Харитонов стал строить на нем стеклянные павильоны, что являлось новым словом в развитии кинопроизводства.

Новые фильмы на кинофабрике выходили каждые три недели — вот такими темпами работал «Мирограф». Их тут же как горячие пирожки раскупали прокатчики. Кинозвезды становились героями общества. Фильмам аплодировали люди самых разных слоев и социальных положений — налетчики и полицейские, бандиты и богатые купцы, солдаты и гимназистки, уличные девицы и почтенные матери семейств, банкиры и биндюжники, дантисты и босяки, модистки и воровки…

Кино прочно заняло свое место в обществе, покорив целый мир с легкостью, невиданной ни для одного из видов искусств. И очень скоро стало единственной радостью для тех, кто жил в тяжелые времена разрухи и смуты, не зная, что принесет завтрашний день.

Но кино полюбили не только зрители. Все актеры стремились попасть туда — несмотря на то что за съемки платили сущие копейки. И как правило, попадали, так как при таких темпах кинопроизводства необходим был постоянный и достаточно большой приток новых лиц, которые могли оживить и освежить фильм. Именно «Мирограф» впервые стал широко использовать массовку, то есть несколько людей, одновременно попадающих в кадр, пусть даже в виде фона для действий главных героев.

И это еще больше раскрыло двери кино для актеров всех видов и способностей, которые почти штурмовали ворота кинофабрики и с легкостью могли попасть в фильм.

Перерывы между съемками длились недолго. На съемочной площадке старались максимально использовать световой день. И очень скоро, позабыв смешной конфликт двух актрис, снова здесь засуетились люди, готовясь снимать подряд целых три сцены окончания фильма. Он был практически закончен.

Все с нетерпением ждали заключительной сцены — смерти любимой наложницы персидского шаха, ведь именно для нее были приготовлены роскошные драгоценности, чтобы создать мощный финальный аккорд: к вопросам костюмов, реквизитов, грима на студии «Мирограф» всегда подходили очень детально.