Книга Забирая дыхание - Сабина Тислер

Он мысленно прошелся по тому, что следовало сделать в этот день. Ему нужно было поехать в банк, высадить мать у парикмахера, заглянуть в бюро и посмотреть, как там дела, а затем отправиться на встречу с Герсфельдом. У него было два эксклюзивных объекта, и их осмотр мог затянуться часа на три и даже дольше — в зависимости оттого, насколько быстро клиенты передвигались по квартире, бросая лишь беглый взгляд в каждое помещение и делая для себя чисто эмоциональное заключение, или же находились в каждой комнате по полчаса, все подозрительно осматривая, ощупывая и имея двадцать пять вопросов даже к мухе на стене.

Матиас потянулся, растопырил пальцы, а затем сжал их в кулак. Это он сделал десять раз. Затем подтянул ноги и с поворотом встал с постели. Головная боль почти прошла, а ее остатки окончательно исчезнут под душем.

На прикроватном коврике он сделал десять приседаний, повертел головой из стороны в сторону, размял плечи и верхнюю часть туловища, а после нагнулся, расставив ноги, глубоко вперед, повращал бедрами десять раз влево и десять раз вправо и, пританцовывая, отправился в ванную.

Там он включил музыкальную установку, и музыка Верди заполнила квартиру. Его матери, жившей этажом ниже, это не мешало: она была слегка глуховата и все равно просыпалась в шесть часов. По-прусски четко она уже в течение нескольких лет каждое утро была на ногах ровно в семь.

Его процедуры в ванной продолжались сорок пять минут. Вымыться под душем, вытереться, тщательно намазаться кремом, высушить волосы феном и слегка смазать их гелем, но лишь так, чтобы они не выглядели жирными, что могло легко произойти со светлыми волосами. В заключение Матиас нанес на кожу прозрачный грим, который не бросался в глаза, зато придавал его коже свежий равномерный оттенок, и осторожно подрисовал косметическим карандашом брови, которые всегда казались ему слишком светлыми и не мужскими.

Свежее нижнее белье, выглаженная рубашка, чистые носки, брюки и пиджак или спортивная блуза рубашечного покроя навыпуск — все это он готовил еще с вечера, как бы поздно ни было, потому что в это время лучше думалось и он мог скорее решать трудный вопрос с выбором одежды. По дому он передвигался в шелковых тапочках, которые привез из Марокко, а обувь всегда ждала его внизу в коридоре, где мать каждый день чистила ее и доводила до блеска. Также, как выглаживала его рубашки, — самозабвенно и без малейшей морщинки.

В своей суперсовременной и отливающей матовым блеском роскошной кухне, посредине которой в качестве стола для приготовления пищи возвышался гранитный блок, что в настоящий момент было писком моды, Матиас еще никогда ничего не готовил. Даже ни разу не жарил яичницу. Да он и не знал, как это делается. Кухня для него ничего не значила, тем не менее он заплатил целое состояние за то, чтобы смонтировать ее в своей квартире. А поскольку кухня не использовалась, она всегда выглядела безукоризненно чистой, и это наполняло его чувством глубокого удовлетворения.

По утрам, или, точнее говоря, к обеду он все же включал кофеварку для эспрессо, которая была такой огромной, что ее хватило бы для целого кафе или итальянского ресторана, и варил себе два эспрессо, которые выпивал вместе с двумя стаканами «Пинео Луна Ллена». Он заказывал эту специальную дорогую минеральную воду раз в квартал непосредственно в Испании. Вода была из каталонских Пиренеев, ее добывали из подземных запасов, а разливали в бутылки ночью и только в полнолуние. Матиас был убежден, что вода оказывает положительное влияние на его психическое и физическое здоровье, и начинал по-настоящему нервничать, если у него не оказывалось этой утренней воды.

Что-то съестное он не мог принимать в это время, когда еще практически досыпал.

Природа за последние недели в буквальном смысле слова взорвалась. Везде, куда не бросишь взгляд, все цвело, лужайки были сочного травяного цвета, и их приходилось подстригать два раза в неделю. Эту неприятную работу выполнял садовник на пенсии, который по средам работал три часа в день, а по субботам — шесть часов.

Однако Матиас, когда вышел из дома, не удостоил прекрасное летнее утро даже взгляда. Погода его вообще не интересовала. Он находил чрезвычайно неприятным, что ее невозможно изменить, поэтому предпочитал ее игнорировать.

Он обернулся и хотел, как обычно, помахать матери на прощание, когда увидел, что место возле кухонного окна, где она в обеденное время решала кроссворды и пила горячий бульон, пустует.

Такого за последние десять лет еще не бывало, и Матиас испугался настолько, что невольно сделал шаг назад и едва не споткнулся о бордюр цветочной клумбы.

Он бросился в дом, одним махом преодолел пять ступенек к ее отдельной входной двери и позвонил. Подождал. Позвонил снова. Мать не открывала.

Дрожащими руками он с трудом нащупал на своей связке ключ от ее входной двери и вошел.

Мать лежала на ковре в гостиной.

Он упал перед ней на колени.

— Мама, — прошептал он и поцеловал ее в губы. — Мама, что случилось?

Матиасу показалось, что он слышит очень тихое дыхание, и он прижался ухом к ее груди. Тихо и как будто очень далеко стучало ее сердце. Он бросился к телефону, набрал один-один-два и, как только услышал ответ, закричал в трубку:

— Приезжайте быстрее, моя мать умирает, она без сознания! Улица Хиршхорнвег, двадцать восемь, моя фамилия Штайнфельд, фон Штайнфельд!

— С ней произошел несчастный случай? — спросил равнодушный, без тени волнения, низкий голос на другом конце провода.

— Откуда я знаю! — огрызнулся Матиас. — Я не врач и не ясновидящий и не хочу вести с вами дискуссию. Приезжайте, причем немедленно!

— Машина уже выехала, — невозмутимо сказал голос, и Матиас бросил трубку.

Пока не приехала машина скорой помощи, Матиас ходил по комнате взад-вперед, боролся с искушением погрызть ногти и бил себя по пальцам, потому что обгрызенные ногти никак не произведут хорошего впечатления на богатых клиентов.

Потом ему в голову пришла мысль смочить губы матери водой.

Он снова и снова нервно смотрел на часы.

— Что они там делают, эти идиоты? — рычал он, ероша свои только что смазанные гелем волосы. — Где же они? Почему не приезжают? У них что, ума не хватает добраться по адресу?

Матиас выбежал наружу, но машины скорой помощи видно не было, и он в ярости вернулся в гостиную.

— Выходит, несчастная женщина должна умирать тут только потому, что спасательной службе в этой хваленой стране требуется целых полчаса, чтобы приехать и оказать помощь. Да где такое видано! Я подам на них жалобу! Я привлеку их к ответственности! Они еще у меня попрыгают!

В этот момент раздался звонок. Матиас ринулся к коридор, принял достойную позу, провел рукой по волосам, поправляя их, и наконец открыл дверь.

— Это вы звонили? — спросил врач, и Матиас кивнул. — Где ваша мать?

— В гостиной. Идемте.

Он прошел вперед, врач и два санитара последовали за ним. От волнения Матиас даже споткнулся о туфли, которые выглядывали из-под шкафа для обуви в коридоре.