Книга ИНТЕРНЫ и ХИРУРГИ бывшими не бывают - Алексей Виленский

Наконец Н. освободился. Выпив на скорую руку чашку кофе и параллельно выслушав собранный мной анамнез, он сказал:

– Ладно. Анамнез – это хорошо. Теперь я пойду ее посмотрю ректально. Она твоя родственница?

– Родственница жены.

– Тогда ты лучше не ходи. Не надо ее смущать.

– Она вроде не против. Я хотел посмотреть.

– Я тебе сколько угодно покажу еще, как пациенты будут. А если оперировать будем, то на операции еще насмотришься. Подожди здесь.

Я не стал спорить и остался ждать Н. в ординаторской. Его не было почти 15 минут – достаточно долгое время для банального исследования per rectum. Наконец дверь открылась, Н. зашел и в задумчивости сел за свой стол.

– Ну что? – спросил я. – Трещина?

– Трещина-то трещина, но уж больно плотная и локализация не совсем типичная.

– А что же? Рак? А боли? Опухоли же обычно безболезненные, пока не прорастут в крупные нервы или не появятся метастазы?

– Ты прав, но все-таки мне не понравилось то, что я увидел. Надо бы взять биопсию оттуда. Если трещина, то иссечем с тобой ее и дело с концом.

– А Вы можете взять?

– Могу, конечно.

– Ее надо будет в плановом порядке госпитализировать? Все анализы собрать и с направлением?

– Можно и так, но это долго будет. Пока она будет анализы сдавать и по врачам в поликлинике бегать, месяц пройдет, а она все-таки мучается со своими болями.

– А как тогда? По «Скорой»?

– Да нет. Она же жалоб на нас писать не будет?

– Нет. Какие жалобы?! Это же родственники.

– Ну, вот и я о том же. Давай сейчас в приемном отделении аккуратненько все сделаем и отпустим ее домой. Она начнет обследоваться – ей в любом случае это нужно – что трещину, что опухоль все равно оперировать, а у нас через неделю будет результат биопсии, и если там все нормально, мы ее как-нибудь вне очереди госпитализируем побыстрее, сами здесь дообследуем и прооперируем.

– А почему в приемном?

– А там, в урологической смотровой, кресло есть. Нам нужно кресло, чтобы все хорошо увидеть и взять биопсию именно оттуда, откуда нужно.

На том и порешили. Пациентке мы все объяснили. Она согласилась. Мы собрали небольшой набор инструментов и спустились в приемное отделение. Пока пациентка раздевалась, а мы готовили инструментальный столик, у меня возник еще один вопрос:

– А как мы биопсию оформлять будем? Истории-то нет?

– Ничего страшного. Сегодня в формалин положим, а завтра я договорюсь с патанатомией. Только отнесешь им сам, чтобы операционным сестрам это все не объяснять. Кстати, сходи к ним – возьми флакон для биопсии с формалином.

– А если они мне не дадут?

– Скажи, что для меня – дадут без вопросов.

– Хорошо. Только Вы без меня не начинайте.

Я пулей помчался в оперблок и выпросил у дежурных сестер пузырек с формалином. Когда я вернулся, пациентка уже сидела в кресле, а Н. заканчивал последние приготовления.

– Давай ставь флакон на столик и надевай перчатки – будешь помогать, а то одному неудобно.

«Супер! Еще и помогать доверили!» – подумал я.

Мы осторожно ввели ректальное зеркало, и я увидел зону будущей биопсии. Н. внимательно осмотрел слизистую и тихо сказал мне:

– По виду все-таки трещина.

– Может, ее тогда всю иссечь?

– Сейчас посмотрим, как пойдет, но раз сомнения были, лучше взять небольшой фрагмент на биопсию. Ты же понимаешь: лучше «пере», чем «недо».

– Угу.

Н. выбрал участок для выполнения биопсии и скальпелем рассек слизистую оболочку по краям от трещины. Крови почти не было. Затем хирургическим зажимом он захватил ткань трещины и начал постепенно отсекать ее. Однако, чем больше он отсекал, тем интенсивнее становилось кровотечение, а после удаления биопсийного фрагмента кровь потекла пульсирующей струей. Я был спокоен, потому что полностью доверял Н., а его лицо не выражало никакой озабоченности ситуацией. Он придавил кровоточащий сосуд марлевой салфеткой и попросил показать ему удаленный фрагмент. Я взял его пинцетом и положил на чистую салфетку.

– Вроде бы ничего особенного, – сказал Н.

– А всегда так сильно «кровит?» – спросил я.

– По-разному бывает. Когда хроническое воспаление длительно существует, то образуется мощная сосудистая сеть, хотя и в других случаях тоже бывает интенсивное кровотечение. Я, видимо, еще артерию задел. Сейчас, если не остановится, то надо будет пару швов наложить. У нас нитки есть?

– Одна упаковка.

– Открой мне ее и принеси еще парочку. Мало ли что.

Я сходил за нитками в перевязочную, а когда вернулся, Н. уже пытался прошить кровоточащий сосуд, но ему это не удавалось. Несмотря на несколько наложенных швов, кровотечение продолжалось. Н. нахмурился.

– Видимо, чтобы остановить это, надо шить глубже, а когда прошиваешь глубже, ей больно.

– А что делать? В операционную брать?

– Ну, это в крайнем случае. Ты же понимаешь, что она у нас никак не оформлена, истории нет, а без истории препаратов для проведения наркоза не получить.

– Понимаю.

– Давай так. Иди в приемное отделение на пост. Скажи сестрам, чтобы открыли диагностическую палату. Это здесь, почти напротив урологической смотровой. Я сейчас туго затампонирую. Будем надеяться, что мелкие сосуды затромбируются, и я хорошо увижу крупный и смогу его с одного раза прошить, а то, может, и вообще все остановится. Так тоже бывает.

– Хорошо.

Через 10 минут А. лежала в диагностической палате приемного отделения, а Н. отдавал распоряжения сестрам:

– К области заднего прохода грелку со льдом. За давлением следить. Поставить капельницу с этамзилатом и «аминокапронкой».

– Что же, мы ее всю ночь лечить будем? У нас, вообще-то, приемное отделение. Другой работы полно.

– Если понадобится – будете всю ночь.

– А вы заберите ее к себе в отделение, тем более без документов, и лечите там.

– Я сам решу, где мне ее лечить. Здесь смотровая напротив. Будет здесь лежать и точка. Пошли, Леш.

Сестры приемного отделения проводили нас недобрыми взглядами, но ослушаться Н. не посмели. Через 10 минут я зашел к пациентке – капельница уже была поставлена, лед приложен, а на столике около кровати стоял тонометр.

– Как Ваше самочувствие?

– Да нормально.

– Голова не кружится? В глазах не темнеет? Сердцебиение не ощущаете?

– Нет, ничего такого нет. Так, легкая слабость, но это я, наверное, переволновалась.

– Воздуха хватает?