Книга Сибирочка - Лидия Чарская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как известно, русские дети всегда отличались особой любовью к чтению. И добавлю, умели читать, то есть умели извлекать из прочитанного что-то свое, им близкое и понятное. Современному юному читателю полезно будет знать, что в России первые журналы для детей начали выходить еще в XVIII веке. И великий Пушкин высоко оценивал творчество детской писательницы XIX века Александры Ишимовой, ее рассказы из русской истории. Уже тогда русская литературная критика не считала детскую книгу чем-то второстепенным. «Детские книги пишутся для воспитания, а воспитание — великое дело: им решается участь человека», — утверждал В. Г. Белинский.
В русских образованных семьях имелись прекрасные домашние библиотеки, и дети с малых лет привыкали к самостоятельным поискам на книжных полках. В детском чтении в России, как правило, оказывались и специально изданные для ребят книги с картинками, и все богатство русской и мировой классики. Не редкость, что лет в 11–13 мальчики и девочки уже читали «Войну и мир» Льва Толстого… И несмотря на этот ранний читательский опыт, на эти широкие возможности самостоятельного выбора книг, Лидия Чарская была востребована.
Признаюсь, в детстве и я читала Чарскую, а позже смеялась над теми, кто ее читает. В том-то и дело, что эту писательницу надо читать очень и очень вовремя, в свой срок, не раньше и не позже. И поверьте, годы спустя вы, уже будучи взрослыми, станете вспоминать о Лидии Чарской с теплым благодарным чувством, хотя, быть может, не без некоторого смущения. Как это уже было проверено многими поколениями ее читателей.
Ирина Стрелкова
— Волки! Волки! Спасайтесь! — Этот отчаянный крик вырвался из груди ямщика, сидевшего на козлах больших крытых саней и правившего парой быстрых лошадок.
И ямщик задергал вожжами, стараясь изо всех сил принудить коней бежать возможно скорее.
Была ночь, выл ветер, метелица плясала в лесу, наметая целые горы снега. Луна чуть светила сквозь эту движущуюся пелену.
Из саней высунулась голова господина, одетого в высокую соболью шапку и теплую шубу.
— Волки! — испуганно произнес он. — Где? Может быть, далеко? — И тотчас же с легким криком ужаса отпрянул назад в возок: несколько десятков огней с бешеной быстротой подвигались к саням.
Господин сразу догадался, что это были глаза волков. Они сверкали, как яркие фонари. Их было много-много.
Господин побледнел и дрожащим голосом обратился к сидящей подле него пожилой женщине, укутанной в теплые платки поверх широкой лисьей шубы:
— Няня! Опасность очень велика… — ронял он трепещущими губами. — На нас нападают волки… У меня нет оружия с собою, чтобы отбиваться от них… На спасенье надежды почти нет… Надо спасти, по крайней мере, ребенка… Во что бы то ни стало спасти! Не умирать же вместе с нами ни в чем не повинной крошке!.. Дайте мне мою дорогую!.. Я закутаю ее хорошенько и постараюсь как-нибудь укрыть ее от хищников… На коней надежды мало… Им не уйти от врага… Во всяком случае, мы поедем одни… Авось удастся нам добраться до какого-нибудь жилья… Но ребенка я не хочу подвергать этой опасности… Попытаюсь спасти его более верным способом…
Тут голос путника оборвался. Он схватил из рук рыдающей няньки закутанную в мех малюсенькую девочку и быстро выскочил из саней со своей легкой ношей. Близ дороги росло дерево. К нему-то и подошел путник с ребенком, сбросил с себя шубу, завернул в нее малютку, безмятежно спавшую крепким детским сном, снял широкий кожаный пояс, подпоясывавший его теплую оленью куртку, благословил, нежно поцеловал ребенка и привязал его к дереву при помощи ремня, который и обвил вокруг ствола дуба.
— Если мне суждено спастись, я вернусь с рассветом сюда за тобою, моя крошечка, — произнес он потрясенным голосом. — Если же я стану добычею хищных волков, добрые люди, проезжая утром по этой дороге, найдут и приютят тебя. Во всяком случае, до тебя волки не доберутся. Господь с тобою! Прощай, моя крошка! В руки Бога передаю тебя!
Спустя минуту он стоял уже опять у саней. Женщина, оставшаяся там, рыдала навзрыд и громко молилась. Ямщик сурово молчал. Кони бились и храпели, чуя смертельную опасность.
Все понимали отлично, и люди, и животные, что от волков им не было спасенья… А те между тем все приближались и приближались с горящими, как фонари, глазами, уже издали щелкая зубами, как бы предвкушая заранее победу над обреченными смерти людьми.
Лошади бросились было вперед, но снежные сугробы, метель и вихрь мешали их бегу. Пронзительно и страшно прозвучал над лесом протяжный волчий вой… Звери оцепили сани, подвигавшиеся убийственно медленно по наметенным сугробам снега, и вдруг ринулись всею стаею на коней…
* * *
Начинало уже светать, когда в лесу прогремел выстрел. За ним прозвучал другой, третий…
Это с десяток крестьян-охотников, услыша далеко за лесом волчий вой и крики погибающих, спешили к ним на помощь. Волки, почуя приближающихся к ним вооруженных людей, мгновенно разбежались.
Охотники поспешили к месту нападения и увидели ужасную картину. Обе лошади были съедены до костей. Ямщик и женщина со знаками жестоких укусов лежали мертвые на снегу. Немного поодаль, в стороне от них, находился со слабыми признаками жизни молодой человек в оленьей дорожной куртке и собольей шапке, съехавшей на лоб. Он тяжело дышал. Укусы волков не миновали несчастного. Из рук и ног путника ручьем лилась кровь. Он был без чувств. Охотники подняли его и понесли к себе в поселок, который отстоял версты на две от проезжей лесной дороги.
Там они привели неизвестного в чувство, подкрепили его силы вином, обмыли и забинтовали его раны.
Когда незнакомец пришел в себя, его первыми словами было:
— Моя дочь… моя девочка… Она осталась в лесу… Я привязал ее к дереву у дороги, чтобы волки не могли ее достать… Ради всего святого, найдите ее, принесите сюда. Я богат и щедро награжу вас за это.
Охотники кинулись в лес, обыскали все лесные дороги и тропинки, но нигде не могли найти ребенка. Вместо него они принесли в поселок мертвых женщину и ямщика. Дитя же исчезло из леса бесследно.
Отец исчезнувшей девочки, узнав ужасную весть о том, что его девочки не нашли, впал опять в бесчувственное состояние…
* * *
— Надо от него узнать, кто он, и известить его родных, что он лежит у нас и опасно болен, — решили охотники.
Но больной не в состоянии был отвечать на вопросы. Он бредил, метался, говорил про свою исчезнувшую девочку, но, кто он, откуда и где его родственники, от него нельзя было добиться.
