Книга Ашерон - Шеррилин Кеньон

Аполлими рыдала, прикасаясь к нему. Боги, это несправедливо! Он был ее ребенком. Ждать его целую жизнь и теперь…

— Будь ты проклят, Архонт, будь ты проклят! Я никогда не прощу тебе этого.

Крепко прижимала к себе сына и не могла, не хотела отпускать его.

Но она должна.

— Бази? — Аполлими прикрикнула на свою племянницу, которая все еще кружилась вокруг прикроватного столбика.

— Ммм?

— Возьми его. Помести его в чрево беременной королевы. Ты поняла?

Она опустилась на пол и выпрямилась.

— Эммм, я могу сделать это. Что насчёт отродья королевы?

— Соедини жизненную силу Апостолоса с ребёнком королевы. Позволь ей узнать от Оракула, что если мой ребёнок умрёт, то её тоже. — Это позволит защитить его больше, чем что-либо ещё.

Но предстояло сделать ещё одну вещь. Аполлими сорвала белую сфору со своей шеи и приложила её к груди Апостолоса. Если кто-нибудь заподозрит, что Апостолос её сын или один из богов обнаружит его в мире людей, они убьют его мгновенно.

Силы Апостолоса должны быть связаны и спрятаны до тех пор, пока он не будет достаточно взрослым и сильным, чтобы защищаться. Она приложила шар к его груди, и его божественность перетекла в сфору, а цвет маленького тельца из синего превратился в бледную кожу человека.

Теперь он будет в безопасности. Даже боги не узнают, что она сделала.

Крепко сжимая сфору в своей руке, Аполлими поцеловала сына в бровь ещё раз, прежде чем отдала своей племяннице.

— Возьми его. И не предавай меня, Бази. Если ты сделаешь это, Архонт будет наименьшим из твоих страхов. Поэтому помоги мне или я не успокоюсь, пока не искупаюсь в твоих внутренностях.

Карие глаза Бази расширились:

— Ребенок в чреве. Мир людей. Никому не говорить и не облажаться. Будет сделано.

И она мгновенно исчезла.

Аполлими сидела там, смотря на место, где они только что стояли. Её сердце кричало, желая, чтобы её ребёнок вернулся.

Если только…

— Ксиамара, следуй за ней и убедись, что она делает, как ей приказали.

Демоница поклонилась, прежде чем исчезнуть.

Её сердце было разбито, Аполлими оставалась в своей окровавленной кровати. Она хотела плакать и кричать, но зачем волноваться? Это не принесёт ничего хорошего. Её слёзы и просьбы не помешали бы убить Архонту её ребёнка. Его отродья убедили его, что Апостолос уничтожит их пантеон и заменит Архонта, как царь богов.

Да будет так.

Её тело болело, она подвинулась к кровати.

— Кседрикс?

Сын Ксиамары появился перед ней.

— Да, акра?

— Принеси мне камень из моря, пожалуйста.

Он казалось смущён её приказом, но быстро подчинился.

Когда он вернулся, Аполлими обернула камень в пелёнку. Слабая из-за рождения её сына и собственного гнева и страха, она прислонилась к Кседриксу и держала его за руку.

— Возьми меня к Архонту.

— Ты уверена, акра?

Она кивнула.

Демон помог ей вернуться в Катотерос. Они появились в центре зала, где Архонт стоял со своими дочерьми Чарой и Агапой — богинями радости и любви. Они обе родились в тот момент, когда Архонт впервые увидел Аполлими. Богини чувства просто выпрыгнули из его груди. Его любовь к Аполими была легендарна. Пока он не разрушил все, попросив единственную вещь, которую она никогда не смогла бы дать ему.

Жизнь её сына.

Особенностью Архонта было отличное телосложение. Высокий и мускулистый, он стоял со своими светлыми волосами, сияющими в тусклом свете. Действительно, он был самым красивым из всех богов. Жаль, что его красота была только поверхностной.

Его голубые глаза сузились, смотря на свёрток в её руках.

— Ты вовремя пришла в чувство. Отдай мне этого ребёнка.

Она отошла от Кседрикса и положила каменного ребёнка в руки своего мужа.

Архон уставился на неё.

— Что это?

— Это то, чего ты достоин, ты ублюдок, и это всё, что ты когда-либо получишь от меня.

По свету в его глазах, она поняла, что он хотел ударить её. Но не осмелится. Они оба знали, кто был сильнейшим богом и это был не он. Он правил только потому, что она была на его стороне. Восстать против неё будет последней ошибкой, которую он когда-либо совершит.

Согласно Закона Хтониана, одному богу запрещалось убийство какого-либо другого. Совершить это значило бы навлечь гнев Хтониана на глупого бога, который нарушил закон. Наказание за такие действия было быстрым, зверским и необратимым.

Прямо сейчас Аполлими следила за потоком мыслей Архонта по бурным эмоциям, выплескивающимся через край. Ударив ее, Архонт преступит границы, и он знал это. Это позволило бы ей забыть страх перед Хтонианом, и тогда бы она уж обратила всю свою ярость против него. Она больше не заботилась бы, кто будет наказан и кто умрет… и даже непосредственно за себя.

Терпение паука… Она напомнила себе о самом любимом высказывании своей матери.

Аполлими дождется, пока Апостолос станет самим собой. Когда он станет править вместо Архонта и покажет королю богов, что значит быть воистину сильным.

Ради сына она не должна восстанавливать против себя капризного Хтониана, который мог бы примкнуть к Архонту и убить ее ребенка. Они вдвоем могли надолго лишить ее власти и уничтожить Апостолоса. В конце концов, трем внебрачным дочерям Архонта от возлюбленной Фемиды был дан дар быть Судьбами для всех и вся. И из-за их глупости и страха Греческие Мойры по ошибке прокляли ее сына.

Одного этого было достаточно, чтобы ей захотелось убить мужа, который уставился на нее задумчивым хмурым взглядом.

— Ты проклянешь нас всех ради одного ребенка? — спросил Архонт.

— А ты проклянешь моего ребенка ради трех полугреческих ублюдков?

Его ноздри раздулись.

— Давай будем разумными. Девочки не понимали, на что обрекают его, когда говорили это. Они только начали постигать свои способности. И они боялись, что он вытеснит их из наших сердец. Поэтому они держались за руки, когда говорили о своих страхах. И потому их слово — закон, и это необратимо. Если он останется жить, мы умрем.

— Тогда мы умрем, потому что он будет жить. Я уверена в этом.

Архонт заорал прежде чем бросил завёрнутый впеленку камень об стену. Он потянулся к Агапе и Чаре и стал скандировать.

Глаза Аполлими загорелись красным светом из-за того, что они начали делать. Это было заклинание лишения свободы.

Для неё.

Они могли заставить её повиноваться, потому что объяденили свои силы.