Книга Карманный Казанова - Людмила Ситникова

И Катка опять вынуждена была терпеть присутствие персианки свекрищи – наглющей кошки Лизаветы и попугая-матерщинника Арчибальда. Пятидесятисантиметровый пернатый породы ара матерился похлеще грузчика в порту. Научила его этому, само сабой, Розалия. Уж она-то материлась – не дай бог никому! А Арчи схватывал все на лету и незамедлительно повторял за хозяйкой общеизвестные выражения.

Персидскому коту Катки Парамаунту, которого свекрища невзлюбила с первого взгляда, тоже приходилось несладко. Хитрая Лизавета так и искала повод, чтобы организовать очередную пакость и подставить четвероногого собрата. Например, Лизка запросто могла напрудить в столовой лужу, затем призывным мяуканьем позвать кота и стрелой броситься в гостиную. Пока Парамаунт обнюхи-вал озеро, оставленное девятикилограммовой пакостницей, Розалия уже неслась к коту с веником в руках и ругала его отборным матом.

Справедливости ради стоит заметить, что в присутствии сына свекрища еще немного – ну прям совсем чуть-чуть! – сдерживалась, но, увы... в данный момент Андрей, как обычно, находился в долговременной командировке. На этот раз он отправился в Новосибирск. Катка отчаянно желала, чтобы муж как можно скорее вернулся в родные пенаты, но... к ее большому сожалению, Копейкин сообщил, что пробыть в чужих краях придется как минимум полтора-два месяца. Что делать – работа и статус успешного предпринимателя обязывали.

Вздремнуть сегодня Катке не удалось. В тот момент, когда она вот-вот должна была отправиться в царство грез, в спальню, естественно без стука, влетела Розалия Станиславовна.

– Дрыхнешь?

– Что-то меня разморило. – Копейкина села на кровати.

– В последнее время ты как квашня, никакого намека на гламур. Етит твою... на фига фотки по кровати раскидала?

– Хотела отсортировать.

Розалия взяла снимок с изображением себя любимой.

– Классно получилась, да? Если бы разрез на юбке был побольше, вообще бы за Мерилин Монро сошла. Ах, какие же у меня все-таки красивые ноги! Ты глянь, глянь. Такая красота пропадает. Это же грех!

– Что предлагаете?

– Мне надо засветиться на телевидении.

– Интересно, каким образом?

Розалия хитро улыбнулась:

– Связи, дорогуша, связи. – Бросив снимок, свекровь понизила голос до шепота: – Ты говорящих крыс боишься?

Катарина вздрогнула.

– Кого?

– Крыс! Говорящих.

– Говорящих крыс не существует в природе.

– Отвечай.

– Нет... не боюсь.

– Тогда смело спускайся вниз, пришкандыбарила Машка. Твоя подруга сегодня на высоте, приперлась без грамма косметики, с девственно чистым личиком главной уродки, я чуть от страха не окочурилась.

Катарина встала. Почему Розалия Станиславовна невзлюбила Машу Гурову, одному богу известно. Стоило только Машутке заявиться в гости, как на нее, бедолагу, выливался ушат грязи.

– Ты поосторожней с ней, – продолжала свекровь. – Она явно не в себе.

– В смысле?

– Хрен ее знает, но выглядит еще более безумной, чем обычно. Глаза невменяемые, зрачки расширенные, да и руки ходуном ходят.

Ката направилась к двери.

– Наверное, что-то стряслось.

– Ага, стряслось, увидела себя утром в зеркале и впала в транс.

Стараясь не слушать бредней Розалии, Катка спустилась вниз.

Мария сидела в кресле, а Наташка расставляла на журнальном столике чашки с какао и пирожные.

– Машуня, приветик, – пропела Копейкина и резко остановилась у лестницы.

Розалия не лукавила – Мария действительно выглядела как-то странно. Возбужденная, напуганная – такой Катка не помнила Гурову за все семь лет их знакомства.

Машка натянуто улыбнулась и кивнула.

– Видишь, – шептала свекровь, – я тебя предупреждала. Ты лучше к ней близко не подходи, а то саданет по башке, и гуд бай. А у меня как назло ни одного траурного платья нет.

Гурова поднесла к губам чашку с горячим напитком и поморщилась.

– Кат, мне нужно с тобой посоветоваться, дело очень важное.

Розалия заголосила:

– Я так и знала, вот прям сердцем чувствовала, что ты пришла за советом. Машуня, детка, я рада, что ты наконец решилась на пластическую операцию. С большим удовольствием дам тебе совет. Для начала попроси хирурга сделать что-нибудь с этими отвратительными ушами, потом пусть займется носом. Ты меня извини, дорогая, но на твоем шнобеле можно коттеджный поселок построить.

– Я...

– Тихо, лапа, не перебивай. Не забудь упомянуть про глазки. У женщины должны быть широко распахнутые глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами. Вот как у меня, например. А у тебя глазки...

– Какие у меня глазки? – безжизненно спросила Гурова.

– Как минуту назад справедливо заметила Катка, ты похожа на крысу.

Катарина вспыхнула.

– Я этого не говорила!

– Помолчи. Машутка, и губки пусть подкорректируют. Кривой рот сейчас не в моде.

Копейкина плюхнулась на диван.

– Маш, в чем дело? У тебя неприятности?

Гурова покосилась на Розалию.

– Катуш, мы можем поговорить наедине? Извините, Розалия Станиславовна, но дело действительно очень важное.

– Ах, значит, вот как? Значит, уже секреты от меня появились? Ну-ну, попутного ветра в горбатую спину. Идите, секретничайте, но ты, Ката, запомни, тебе эти секреты боком выйдут.

– Я не хотела вас обидеть, – пролепетала Машка.

– Оставь, ради бога, – свекровь театрально отмахнулась. – Валите на второй этаж.

– С радостью. – Ката взяла Гурову под руку, и подруги стали подниматься по лестнице.

Свекровь негодовала. Уставившись на Натку, Розалия прохрипела:

– Во гадина! Я перед ней стелюсь, раскрываю глаза на недостатки, а она нос от меня воротит.

– Ну, может, у них девичьи секреты? – ляпнула Наталья.

– А я, по-твоему, что, не девица?

– Ну... были... когда-то.

Хорошо, что Натусик вовремя успела закрыться в туалете, в противном случае пришлось бы вызывать «Скорую помощь».

– И сиди там до вечера, старуха! – бушевала Розалия.

– У меня ужин не готов.

– Будешь ужинать в санузле! Что найдешь, все твое.

– Простите меня.

– Нет.

– Я не то хотела сказать, вы очень молодо выглядите.

– Сексуально?

– Да.

– Обворожительно?