Книга Бермудский любовный треугольник - Татьяна Луганцева

– Я выживу где хочешь, – делилась она со своей подругой Лерой, – ты меня знаешь! А вот они без меня пропадут!

Они – это ее подопечные отец и Оксана – лучшая из мачех, которая хотя бы не распускала руки.

Лере было безумно жалко подругу, которая жила совсем в другом, не понятном для Леры, мире, где напрочь отсутствовали детство и любовь, а также родительская забота, но она не знала, чем ей помочь. Зина была настолько гордая, что категорически не принимала никакую помощь и даже могла смертельно обидеться на подругу. Поэтому Лере приходилось прибегать к маленьким хитростям, например, отказываться от школьного бутерброда с колбасой, ссылаясь на то, что плохо себя чувствует, и правдоподобно держась за живот со страдальческой гримасой на лице.

– Съешь тогда ты… не пропадать же…

– Ну, ладно! – соглашалась Зина, у которой часто от голода темнело в глазах и сводило судорогой желудок.

Также Лера отдала подруге свою шапку, заметив, что в лютый мороз Зина бегает без головного убора и ее светлые волосы покрываются сосульками.

– Примерь эту шапку, мне она мала, – вздыхала Лера вполне правдоподобно.

Понятно, что при такой жизни Зина не спешила домой, где ее постоянно отвлекали, дергали и гоняли за бутылками. Так как у Зины не было условий для того, чтобы нормально делать уроки дома, она научилась запоминать их прямо в классе, развив у себя феноменальную память. После школы она шла в дом пионеров и занималась всем подряд, благо в то время еще не надо было ни за что платить. Она ходила и в музыкальную школу; страдая «комплексом отличницы», везде добивалась успеха, чего бы ей это ни стоило, словно подсознательно боясь, что если она чего-то сейчас не сделает, то ее выгонят отсюда и ей придется идти домой.

Больше всех была поражена учительница музыки по фортепьяно. Зинаида Жалейко окончила музыкальную школу исключительно с положительными оценками, не имея музыкального инструмента, ее выручал абсолютный слух. Она часами ночью «играла» на деревянной доске, расчерченной клавишами, сбивая пальцы в кровь, с звучащей у нее в голове мелодией. Но больше всего ее интересовала магия чисел и физика. Учитель физики Глеб Петрович только диву давался.

– У тебя, Зина, не голова, а вычислительная машина. Как ты можешь запоминать и хранить столько информации? Ты просчитываешь в задаче сразу последнее действие!

– Жизнь учит просчитывать, и ведь главное – результат!

– Эх, Жалейко, не всегда… не всегда. Ученые годы жизни посвящают именно самому процессу открытия, а когда его добиваются, радуются и одновременно грустят, потому что все самое интересное закончилось. Этак ты что-то очень важное проскочишь в жизни, – предостерегал ее преподаватель.

Зина отдернула руку от металлической ручки двери в школу и подула на содранную кожу. Мороз в том январе стоял крепкий, а перчаток или варежек у Зинаиды не было. Натянув рукав хлипкой короткой куртки, Зинаида открыла школьную дверь и вошла в плохо проветриваемое помещение старой школы, в которой даже при полном отсутствии народа все равно не было абсолютной тишины. Как будто сами стены хранили отголоски детских криков на переменах и топота множества ног. Зина прошла в спортивный зал, ключ от которого у нее был, и заглянула в подсобку. Конечно, ребенку бы никто не дал тяжелую физическую работу, да еще в школе, где он учится, но Зина договорилась с «техничкой» тетей Аней. Вот девочка и мыла три раза в неделю за нее громадный спортивный зал, чем помогала ей, а та платила ей незначительную сумму из своей зарплаты. Больше всего Зина боялась, что ее увидит кто-нибудь из учеников, но в такое время все уже давно сидели по домам. Она налила два ведра воды и, нацепив большую тряпку на деревянную палку в виде буквы «Т», приступила к мытью обшарпанного пола.

Где-то наверху было разбито одно окно снаружи, так как изнутри окна были защищены железной решеткой от летающих в спортивном зале мячей. От этого в спортивном зале было прохладно и противно завывал ветер. Полы Зина мыла на одном дыхании, включив свой внутренний автопилот. Ее не покидало ощущение полного физического бессилия. Она понимала, что это от того, что она мало ест, а к ощущению постоянного голода она уже давно привыкла. Самым тяжелым в ее работе было протереть с двух сторон многочисленные маты, сваленные в углу зала. Об этом Зина даже думать не хотела. Один мат весил двадцать килограммов, и девочка с трудом ворочала эти громадины. Пахло хлоркой, которую Зина должна была добавлять в воду. От нее разъедало кожу рук и жутко щипало в трещинах на пальцах.

– Привет! – раздался за спиной Зины знакомый голос.

Лера частенько приходила в школу, когда там работала подруга. Зина уже устала сопротивляться этому.

– Привет, – ответила ей Зина, переводя дух.

– Извини, что опоздала, но маты тебе помогу перевернуть, – запыхавшись, сообщила Валерия.

Девочки, скрипя зубами, справились со своей основной задачей и упали совершенно без сил на эти же маты. Лера была очень миловидной девочкой, невысокого роста, худой, с нежной кожей, темными глазами с поволокой, которые были очень выразительными на ее подвижном личике, и темными, шелковистыми волосами. Она была невероятная чистюля и аккуратистка. И тем не менее Лера с ее аккуратностью самоотверженно помогала подруге в ее тяжелой и грязной работе.

– Знаешь, у меня есть чай в термосе, котлеты с пюре… случайно, – заверила Лера, – мне мама дала, а я не съела… Не хочешь?

Зинаида повернула к подруге мокрое от пота лицо и совершенно серьезно сказала:

– Я могу торжественно тебе пообещать здесь и сейчас, что, когда вырасту, я никогда не буду голодать, стану носить только красивые и дорогие вещи и заставлю окружающих себя уважать.

– Я в этом и не сомневаюсь! – согласилась с ней Лера и полезла красными, опухшими от воды с хлоркой руками в сумку за едой.

– Что… опять живот болит? – усмехнулась Зина, отворачиваясь от подруги. – Ты думаешь, что я ничего не понимаю? Я также обещаю тебе, что не забуду, что ты для меня делаешь… никогда…

Глава 2

С тех пор прошло много лет. Девочки выросли, пути и дороги их разошлись, но они остались подругами. Зина рано поняла, что в этой жизни ей придется всего добиваться самой.

Сколько Зинаида себя помнила, она все время трудилась, как проклятая, и это уже стало ритмом и смыслом ее жизни. И она могла с чистой совестью сказать, что все, чего она добилась, она сделала исключительно своими силами. Зинаида Евгеньевна Жалейко к тридцати одному году получила два высших образования, одно из которых давало ей право работать переводчиком с трех языков, а про другое даже было страшно говорить простым людям. Зина окончила математический факультет сложнейшего технического института, и теперь могла преподавать высшую математику на иностранном языке.

Ее подруга Лера, девочка исключительно гуманитарной направленности, для которой простые задачки по алгебре и геометрии были сродни изощренным средневековым пыткам, вообще не понимала, как можно изучать высшую математику, да еще на иностранном языке. Но, зная закалку и характер Зины, Лера не удивилась и могла поклясться, что подруга пошла на этот факультет потому, что он самый сложный. Валерия называла ее порой «трудоголичкой», «одержимой фанатичкой» и человеком, который специально ищет для себя трудности и, надо отметить, с успехом их находит».