Книга Арейла. Авантюристка - Елена Картур

— Ох, леди Саренвиль, я вам искренне сочувствую! — всплеснула она руками. — Как печально, что ни один мужчина до сих пор не оценил ваших многочисленных достоинств. Возможно, вам не стоит их столь тщательно прятать?

Вот с-с-с… стерва! Ничего, я ей это припомню. А сейчас обойдемся без ссор, так, небольшой укол напоследок:

— Остается порадоваться, что у меня хотя бы есть что прятать.

Так и хотелось добавить: «В отличие от некоторых», но это было бы уже откровенным хамством. Ничего, леди Каролайн у нас женщина понятливая, намеки улавливает с полуслова, богатый опыт сказывается. Больше меня в этот вечер никто не беспокоил. Я даже вполне приятно поговорила с двумя джентльменами. В альков, правда, ни один меня завлечь так и не попытался. Впрочем, оба уже немного не в том возрасте. Можно считать, что вечер прошел вполне удачно.

Когда-то таких, как Каролайн, было гораздо больше, и кусали они куда как больнее. Еще бы, такой скандал! Наследница герцога Саренвиля, канцлера Империи, — какая-то никому не известная незаконнорожденная девица. До сих пор не знаю, каким чудом меня не признали самозванкой и почему император все-таки утвердил титул. Я до последнего ждала, что вместо того, чтобы стать герцогиней, вот-вот окажусь будущей каторжанкой. Но папенька, видимо, позаботился, иначе я этого объяснить не могу. Лучше бы он позаботился о том, чтобы представить меня свету до того, как отправился в мир иной. Скандал был бы, конечно, не меньше, возможно, герцог даже лишился бы должности, но уж мне-то точно было бы легче. Впрочем, я понимаю, почему он поступил именно так, как поступил.

И если с титулом все решилось относительно быстро, то отцовского наследства мне пришлось добиваться два года. Дальние родственники герцога подали в суд, и все это вдруг усугубилось просто-таки бесконечными бюрократическими проволочками. Наследство я отсудила, да и титул, которого меня все же пытались лишить, тоже. Но чего мне это стоило, сейчас даже вспоминать страшно.

Иногда закрадывалась мысль просто бросить все и сбежать. Черт бы с ним, и с титулом, и с наследством, жила же как-то раньше без них. Не то чтобы хорошо жила, но не голодала и в рванье не ходила.

Не понимаю, почему я этого так и не сделала. Исключительно из упрямства, очевидно, просто злость брала от одной мысли, что кто-то может заставить меня сдаться. С детства ненавижу любое давление, а тут такая травля. Да как они все смеют вообще?! Пусть своего отца я никогда не знала, но наследство — это единственное, что мне от него осталось. И дело тут вовсе не в деньгах и титуле. Хотя и деньга, конечно, кое-что значат, не будем лицемерно делать вид, что это не так.

Тем не менее этот бой я выиграла. Выдержала и презрительные взгляды, и болезненные уколы чужих ядовитых языков. Это сейчас, спустя уже шесть лет, травля «безродной выскочки» утратила свою привлекательность. Все приедается, любые скандалы забываются, а вместо старых обязательно возникают новые, куда более свежие и интересные.

Иногда мне очень хочется спросить у матери, как так получилось, что она родила меня? И почему отец признал незаконнорожденную, да еще и от простолюдинки, дочь сразу после рождения? Ведь в любом другом случае он просто не смог бы передать мне титул, да и с остальным наследством возникли бы немалые проблемы. Только спрашивать уже не у кого, мать умерла на год раньше отца.

Она была рядовым агентом Тайной канцелярии, не имела ни денег, ни титула, даже самого захудалого, зато обладала незаурядной внешностью. Даже с возрастом ее красота ничуть не померкла, по-прежнему заставляя мужчин терять голову. Родила она меня в возрасте «немного за тридцать», для коренной имперки это сущая мелочь, учитывая, что современная медицина позволяет без особых проблем продлить жизнь до ста пятидесяти — двухсот лет. Однако мама была родом из какого-то захолустного пограничного мирка, там и в космос-то едва-едва вышли, какие уж тут достижения медицины? Конечно, в Тайной канцелярии и лучшие медики, и лучшее оборудование, но некоторые процедуры необходимо проводить сразу после рождения. Впрочем, мама не жаловалась и работу свою делала с душой, хотя иногда и возвращалась с очередного задания уставшая, а иной раз и откровенно подавленная. Подозреваю, на одном из подобных заданий мама и познакомилась с отцом. В те времена я, правда, еще ничего не знала об ее работе. И когда мама учила меня разным интересным штукам, это было чем-то вроде игры. Лазить как обезьяна по деревьям, заборам и даже отвесным стенам, да вообще по любым поверхностям, забраться на которые в человеческих силах? Да запросто! Гримироваться так, что ни один знакомый не узнает, учиться менять походку, жесты и даже голос? Да с удовольствием! Вскрывать любые механические замки с помощью шпильки, а электронные — с помощью портативной универсальной отмычки? Круто! И даже в голову не приходило, что за одно только хранение такого устройства мать могли отправить под трибунал. И лишь позже, повзрослев, я узнала, что электроотмычка — вещь насквозь незаконная, за сбыт или приобретение которой можно запросто загреметь в тюрьму. А уж тот приборчик, что хранился у нас дома и с которым я так запросто «играла», был и вовсе секретной разработкой Тайной канцелярии. И по сравнению с обычными нелегальными электроотмычками имел куда более широкие функции. Впрочем, таких игрушек в нашем доме было немало. Это для простых обывателей они «секретные разработки», а для агентов — штатная экипировка. Империя никогда не экономила на тайных службах и полиции.

Вообще мне не совсем понятно, как маме удалось оставить все эти предметы у себя. Ну, часть, положим, можно было списать как утерянное во время заданий, а остальное? Теперь уже и об этом не спросишь, но все мамины запасы мне не раз пригодились.

С откровенным криминалом я старалась не связываться, но… в моей ситуации не до щепетильности. А к тому же иной раз было невыразимо приятно сделать какую-нибудь гадость тем, кто меня так увлеченно унижал. Выкрасть дорогущую коллекционную статуэтку или, вот как сейчас, подложить кое-что. Не знаю уж, что было в той шкатулке, при моей работе излишнее любопытство только вредит, но логика подсказывает, что таких, как я, не нанимают для взлома сейфов, чтобы подложить подарок ко дню рождения. Так что стоит следить за новостями, очевидно, у графа скоро могут начаться нешуточные неприятности.

И меня это ужасно радует.

Да, признаюсь без глупого кокетства — я злопамятная и мстительная особа. И хозяина этого дома мне есть за что не любить. Еще и поэтому я взяла этот заказ. Сейчас я работаю редко и очень разборчива в том, за какие заказы мне хотелось бы взяться.

Вообще-то после получения отцовского наследства можно было и вовсе бросить работу. Внушительный капитал и несколько весьма удачных вложений, сделанных папенькой, позволяли до конца дней не беспокоиться о таких мелочах, как заработок. Кажется, весь высший свет полагал, что именно так я и поступлю, дорвавшись до наследства: погрязну в балах и приемах, а затем и вовсе выскочу замуж за какого-нибудь обедневшего дворянина, у которого все так безнадежно, что он согласится на брак с «безродной выскочкой». Какая-никакая, а все ж таки герцогиня. Но меня такое будущее совершенно не прельщало, даже при печальном отсутствии других вариантов.