Книга Красивая, но одинокая - Кэтрин Гарбера

Для женщины Николь была довольно высока, почти сто семьдесят сантиметров, но даже при таком росте она доставала Коннеру лишь до подбородка. А ему нравилось ощущение власти, с которым он смотрел на нее сверху вниз. Коннер положил руку ей на плечо:

— Вы же знаете, как я отношусь к журналистам.

— Но это другое. Вы же делаете телевизионное шоу.

— Не я, а моя компания. Это разные вещи.

— Ваш отец общался с журналистами.

— Но я не он, — отрезал Коннер.

— Пожалуйста, — не унималась журналистка.

Ее пухлые алые губы отвлекали его. Желание овладевало им, и он был готов в любую секунду повести себя безрассудно.

— А что, если цена интервью будет слишком высока? — спросил Коннер.

— Назовите ее, — парировала Николь.

Он коснулся ее рыжего локона и намотал его на палец. Щеки Николь покраснели, она затаила дыхание. От этого прикосновения ее белая веснушчатая кожа покрылась мурашками.

Коннер хотел ее, но знал, что у них ничего не получится. Он не мог спать с женщиной, которой не доверял. Тем более с журналисткой. Но отпустить ее, не поцеловав, он тоже не мог. Коннер не сомневался, что, назвав цену, он спугнет Николь и сделает столь желанный поцелуй невозможным. Тем не менее он заявил:

— Я дам вам интервью, если вы станете моей любовницей.

Николь посмотрела ему в глаза — это были самые голубые глаза, которые она когда-либо видела. Она не ослышалась? Он действительно это сказал? Ей было странно слышать такие слова от человека… консервативного. Именно таким она считала Коннера Макейфи. Да, наверное, это самое подходящее определение — консервативный. Вряд ли он сказал это серьезно, ведь она совершенно не вписывается в его круг общения.

Ради получения материала она была готова на все, но такое… Это было слишком рискованно, если не вызывающе. Однако Николь была готова согласиться, правда, опасалась делать это сразу. Вдруг Коннер сказал это, только чтобы она побыстрее оставила его в покое.

— Любовницей? — переспросила она. — За такую цену вам придется раскрыть мне все свои секреты.

Он улыбнулся.

— Вообще-то я хотела всего лишь расспросить вас о брачном агентстве «Мэтчмейкерс», которое основал ваш отец, — продолжила Николь. — Но за такую цену я буду вынуждена поинтересоваться и многим другим.

Сегодня «Мэтчмейкерс» с трудом можно назвать агентством — это крупная компания с собственным реалити-шоу. Рейтинги шоу зашкаливали — казалось, вся Америка следит за тем, как одинокие люди встречаются в студии и от выпуска к выпуску стараются найти себе пару. Второй компанией, которой владел Макейфи, была огромная международная корпорация «Макейфи интернешнл». Ее основал сам Коннер, она была его детищем. Однако Николь подавай именно «Мэтчмейкерс».

«Вряд ли Коннер начнет торговаться», — думала Николь. Готовясь к интервью, она перечитала старые газеты, освещавшие гибель Джеда Макейфи, его отца. Там были фотографии маленького Коннера и его сестры Джейн, а также скандальные сведения о любовнице Джеда, с которой тот создал вторую семью.

Судя по всему, Коннер не собирался давать ей интервью. А Николь не собиралась сдаваться. Ее отец любил повторять: «Чтобы приготовить большой омлет, нужно разбить много яиц». Поговорка, которую, скорее всего, он придумал сам, но Николь нередко вспоминала ее в сложных ситуациях. Как, например, в этой.

— Вряд ли вам это удастся, — заметил Коннер. — Если вы согласитесь, я выдвину некоторые условия, которые нельзя нарушать. И если вы нарушите хотя бы одно из них, вам придется оставить меня в покое. Навсегда.

Николь покачала головой:

— Если я дам свое согласие, мы оговорим условия, удовлетворяющие нас обоих. Так будет справедливо, вы не находите?

— Не нахожу, — ответил он тоном человека, у которого на руках все козыри. — Тем более вы все равно не согласитесь. Поэтому разрешите просто поцеловать вас, и мы продолжим развлекаться по отдельности.

Конечно, ее главная цель — интервью. Но стать чьей-то любовницей?.. Это не входило в планы Николь. Тем более мать никогда бы этого не одобрила. Всех своих дочерей она учила быть сильными и ни от кого не зависеть. Но это не означает, что предложение Коннера не заинтриговало Николь.

— Давайте так: один поцелуй — один вопрос, — предложила Николь.

Коннер поднял брови:

— Вам будет достаточно одного вопроса?

— А вы думаете, вам будет достаточно одного поцелуя? — парировала она.

До этой секунды Николь никогда не испытывала столь внезапного прилива страсти. Она не хотела, чтобы их рискованная пикировка закончилась.

— Посмотрим, — коротко ответил он.

— Хорошо. Так как насчет первого поцелуя?

— Первый поцелуй будет и последним, дорогая моя. Либо вам придется согласиться на роль моей любовницы.

Стать любовницей самого Коннера Макейфи… Звучит очень заманчиво, и нет смысла это отрицать. Но готова ли она на это?

— Я собираю материалы о том, как современное общество относится к знакомствам в Интернете. Мне также интересно ваше отношение к таким знакомствам и к знакомствам на вашем шоу. Все вопросы касаются только деятельности «Мэтчмейкерс». И ничего личного, — пояснила Николь.

— Неужели совсем ничего? — спросил Коннер.

Она пожала плечами:

— Если вы желаете, я задам пару личных вопросов. Я хорошая журналистка.

Николь не терпелось понять, почему Коннер Макейфи до сих пор не женат. Неужели это следствие психологической травмы, когда Коннер вместе со всей страной узнал, что у его отца есть другая семья? Если он расскажет об этом, такой материал можно продать любому издательству по баснословной ставке. И все же цена слишком высока. Сможет ли она смотреть на себя в зеркало, если согласится лечь к нему в постель?

Газеты и журналы всегда платят за интервью, но платить самой, причем… собственным телом! Нет, это не ее метод. Может, разрешить ему поцеловать ее несколько раз, вытянуть из него нужную информацию и исчезнуть?

Николь не знала, как быть, особенно учитывая прилив желания, который никак не хотел угасать под взглядом этих бесконечно глубоких голубых глаз.

Коннер просил то, чего она не позволяла ни одному мужчине, — полный контроль над ее телом. Но, с другой стороны, за это он давал ей то, чего не получила ни одна женщина, — пропуск в его личную жизнь.

— Что скажете, Николь? Вы будете моей любовницей, или я могу позвать охрану и приказать прогнать вас с праздника, на который вы не были приглашены. — Коннер помедлил. — Я даже готов установить срок. Вы будете моей любовницей всего один месяц.

Николь склонила голову набок, пытаясь обдумать его предложение.

Конечно, не стоит соглашаться. Однако тело ее требовало обратного.