Книга Призраки оперы - Анна Матвеева

Касса работала. От девушки за стеклом исходило такое мощное чувство превосходства, что оно проникало даже через толстое стекло. Будто бы его распылили, как освежитель воздуха. Не глядя на посетительницу, кассирша стучала по клавишам.

Марианна, может, и рассердилась бы на то, что ее в упор не видят, но это происходило с ней часто, и она привыкла. Не зря мечтала в детстве о шапке-невидимке – со временем она приросла к ней накрепко, как и недовольное выражение лица.

Бастилия напоминает скорее стадион, чем театр, но здесь правильный запах, точь-в-точь как дома. Точнее, на работе. Марианна считает своим домом театр, а дом – это место, где она спит и хранит одежду. После того как не стало папы – четыре года и три месяца назад, – дом стал еще и местом, откуда ей все время хочется уйти. Поэтому она приходит в театр самой первой, а уходит с гардеробщицами.

Марианна пишет… хотелось бы сказать «либретто», но нет – всего лишь тексты для театральных программок, которые зритель покупает перед спектаклем и заглядывает в них во время действия, чтобы понять, когда наконец, ради всего святого, будет антракт. Вернувшись домой, зритель не сразу решит, куда сбагрить эту книжечку в багровой обложке, – выбросить жаль, ведь были потрачены деньги. Некоторые сохранят ее «на память», что означает – программка будет сунута в кухонный стол, где хранятся кулинарные книги свекрови, до которых никак не дойдут руки, или же отправлена на самый верхний этаж книжных полок, где прячут от детей Камасутру и фильмы Тинто Брасса. Там же покрываются пылью, толстой, как слой крема на торте, открытки, проспекты из музеев и театральные программки былых времен.

Труд Марианны недолговечен, но в отличие от газеты он все-таки многоразового использования. Сюжеты опер и балетов не меняются, и задача «программиста» Марианны – донести смысл произведения до зрителя, который живет, как ни крути, уже совсем в другом времени.

– Мадам? – кассирша настороженно смотрела на Марианну.

Возможно, она «мадамкала» уже давно – порой Марианна выпадала из нынешнего дня, не видела и не слышала ничего вокруг. Конечно, она извинилась перед кассиршей, и та одарила ее такой ясной улыбкой, что тут же была прощена за давешнюю неприветливость. К тому же – радостная весть! – кассирша объяснила, что есть хорошие места на «Пуритан» и Марианна сможет увидеть спектакль уже через несколько часов. Она будет сидеть в партере! Вместе с кассиршей выбрала место в среднем секторе, не самое дорогое, но и не дешевое. У себя в театре Марианна никогда не сидела на галерее – только партер, бенуар или балкон. Разумеется, она не претендовала на место в первых трех рядах партера – во-первых, это для богатых, а во-вторых, чем ближе к сцене, тем заметнее ошибки, без которых не обходятся даже самые лучшие артисты. Марианна старается не портить спектакль ни себе, ни тем, кто в нем играет. В родном театре она иногда пересаживается по ходу действия – в антракте занимает свободные места то в левой, то в правой ложах. Так она успевает увидеть и услышать спектакль с разных сторон и получить объемное впечатление. Режиссеры могли бы поинтересоваться мнением Марианны, потому что она не просто смотрит или слушает – она еще и размышляет над увиденным, и пытается прочесть все смыслы, которые вложили в спектакль постановщики. Они работают именно для Марианны, точнее, для таких, как она. Но режиссеры никогда и ни о чем ее не спрашивают. Скорее всего, они даже не догадываются о том, что она делает в театре.

Марианна спрятала билет в сумочку – это довольно-таки потертая и совсем немодная сумочка, которую тем не менее можно считать театральной. Автор программок давно перестала покупать себе новые вещи и носит одни и те же костюмы десятилетиями. В театре молодые сотрудницы, глядя на Марианну, прыскают и толкают друг друга локтями, не забывая при этом вежливо здороваться.

Картина третья

Марианна ищет скромный ресторанчик, чтобы отметить свой день рождения. Она видит счастливых людей на террасах – пары целуются, отпивают вино из бокалов, пробуют закуски. Париж – город любви, Марианна страдает от одиночества. Девушка проверяет, не выпал ли драгоценный билет из сумочки, а потом робко входит в бистро. Мы слышим приветственную песню шеф-повара, который радостно готовит фирменное блюдо. Ему вторит нетерпеливый хор голодных гостей.

Главная героиня должна быть молодой, вот почему Марианна зовет себя девушкой, а вовсе не потому, что считает, будто бы она молодо выглядит. Все сорок четыре года лежат, как на тарелке. На тарелке, которую официант проносит мимо с торжественным лицом, мирно соседствуют паштет и варенье. Марианна побаивалась французских изысков и скучала по обедам из театральной столовой. Пюре с котлеткой, салат «Аппетитный», компот из сухофруктов. В Париже ей хотелось попробовать лягушачьи лапки, но сказали, не сезон. Вчера она брала на обед луковый суп – дешево, пьяно, сытно. Расплавленный сыр и размокший хлеб.

Жаль, сегодня супом не обойдешься – все-таки день рождения. Те самые сорок четыре.

Марианна с детства привыкла ждать этот день – раньше он был самым любимым в году. Вечером маленькая Марианна засыпала в своей обычной комнате, а рано утром просыпалась в другой – волшебной! Перед кроватью появлялся столик, проживавший в гостиной, а на нем красиво лежали подарки – мама работала в декорационном цехе и умела даже из самых рядовых вещей выкладывать элегантные композиции. Новенькая юбка свисала, как занавес, за ней прятались, кокетливо, как балерины, показывая ножки, вожделенные чешские фломастеры (двенадцать цветов), обязательная плитка шоколада от бабушки и книга от папы в еще темной комнате выглядели таинственными золотыми слитками… Марианна, не проснувшись до конца, пыталась угадать, что скрывается в маленькой коробочке (вот бы сережки наконец-то), и не могла больше уснуть. Разрушать «подарочный» стол не хотелось, и, наигравшись за день, Марианна пыталась пристроить пакеты и коробки на прежнее место, но мама успевала вернуть столик в гостиную, на ПМЖ. Марианна не печалилась – вечером за столом собирались гости, почему-то в детстве у них в доме было много людей. Потом все эти люди куда-то исчезли, как будто умерли вместе с мамой, но тогда их было так же много, как голубей во дворе дома. Голубей прикармливала старуха из восьмой квартиры – и когда Марианна однажды остановилась посреди двора поправить съехавший носочек, голуби вдруг пошли на нее в наступление. Надували шеи, страстно курлыкали, и глаза у них были оранжевые, как мандарины.

В день рождения маленькой Марианны гости веселились так, будто это был невесть какой праздник. Для детей устраивали конкурсы, самый любимый – срезание призов с бельевой веревки. Глаза всем по очереди завязывали шейным платком, от которого слабо пахло духами «Роша» (пробку от этих духов впоследствии выпросит у Марианны одноклассник – для уличной игры, в которой были невероятно сложные правила). Мама в платье с розами ловко направляла малолетних участников, страшно щелкавших ножницами, чтобы ребенок никого не покалечил, но и без подарочка не ушел. Папа снимал со стены гитару, вначале пела Марианна – женщины начинали плакать, а один маленький мальчик (уже не вспомнить чей) просил: