Книга Информационный террор. Воспринимать или жить? - Светлана Троицкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И не случайно звучит в известном стихотворении такой рефрен:
Словом можно убить,
Словом можно спасти,
Словом можно полки за собой повести…
И вряд ли стоит напоминать, что один из самых авторитетных учеников Иисуса Христа апостол Иоанн начинает свое Евангелие с пролога, который звучит во всех храмах в ночь Пасхального богослужения: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог!» (Иоанн, 1–1).
Увы, сегодня словом пользуются сплошь и рядом вовсе не с благими намерениями. И проводя на днях занятия в Ростове-на-Дону, я обнаружила на стойке в фойе Дома творчества детей и молодежи газету «Южная столица — Ростов». Развернув газету, я увидела в ней большую, на всю полосу статью «Письмо вместо кинжала» некого С. Янчевского. Уже в предисловии он признает очевидный факт, что «печатное слово — один из самых мощных и действенных инструментов моего… пиратского арсенала». Оказывается, Сергей является докой в сфере копирайтинга и считает себя мастером так называемого «абордажного текста», который он сам называет «текстом с высокой конверсией». Умением составлять из слов фразы, которые помогут заработать больше денег, и предлагает поделиться в своей статье представитель «благородного» (по его словам) бизнес-пиратства…
Что такое информация?
Какое бы из значений этого слова мы ни привели здесь в качестве смысла термина «информация», за этим относительно новым понятием стоит чаще всего некое воздействие словом на человека. Да, не всегда информационное влияние связано со словом, и мы посвятим здесь несколько глав влиянию музыки, звуков, мимики, жестов, самой техногенной среды с ее многочисленными видами излучений, в том числе и от информационных носителей, на человека.
И тем не менее любая информация — визуальная, аудиальная или кинестетическая — всегда сопровождается смысловым содержанием или же ощущением, которое человек может выразить прежде всего в словах.
Представьте хоть на минуту мир в восприятии ребенка, который впервые сталкивается с многообразием окружающих его предметом и явлений. Все это нагромождение форм, линий, красок, звуков и ощущений воспринимается им хаотичной и бессмысленной какофонией, пока кто-то из взрослых не начнет рассказывать и объяснять ему, что окружающие его близкие люди определяются такими понятиями, как мама, папа, дедушка, бабушка, тетя, дядя и т. д. А предметы можно обозначать такими словами, как стол, стул, кроватка, соска, игрушка, окно и пр. Однако каждое из новых понятий имеет многочисленные признаки типа: большой, маленький, прямой, круглый, деревянный, металлический, тяжелый, легкий, горячий, холодный, опасный, вкусный, полезный, интересный, красивый и т. д., и т. п.
Весь этот огромный объем информации ребенку нужно освоить в первые годы жизни, сформировав в мозгу устойчивые связи между правым полушарием, которое воспринимает образ предмета, и левым, куда закладываются многочисленные словесные представления о нем. Справляться с таким объемом информационных нагрузок малышу тем сложнее, чем больше предметов его окружает и чем чаще они меняются в его восприятии.
И насколько знаменитый сказочный персонаж Маугли отличался по своему развитию от обычного, пусть даже деревенского, ребенка, настолько теперешние современные младенцы отличаются от детей, выросших до широкого появления в стране персональных компьютеров и повсеместного распространения Сети, вовлекающей в свою паутину все большее число жителей планеты.
Дети XXI века вынуждены чуть ли не с рождения жить в мире высоких технологий, порождающих многократно возросшее количество информации. Мозг малышей дошкольного возраста совершенно не готов к таким сверхнагрузкам. Да что там малыши — даже взрослые и образованные люди не способны справиться с таким объемом информации, какой сваливается на их бедный мозг ежедневно. И это естественно, ведь для развития нашего мышления до нынешнего состояния потребовалось несколько сотен тысяч лет, а для эволюции мозга человека, которая происходит под влиянием современных технологий, оказалось достаточно одного поколения. Согласимся, современные школьники значительно быстрее способны разобраться в любой новой хай-тековской продукции, чем их родители. То есть «цифровая революция заставляет мозг эволюционировать невиданными прежде темпами», — уверяет в своей новой книге «Мозг онлайн» известный американский психиатр, профессор Лос-Анджелесского университета и директор Научного центра по проблемам старения Гэри Смолл.
В чем японцы отстают от нас?
То, что человеческий мозг так быстро и неожиданно поддался столь значительной переделке, не может не сказаться на его владельце. Последствия таких преобразований уже сейчас обсуждаются учеными всего мира. Первое из них — все быстрее развивающийся стресс и дефицит внимания, вызванные постоянным нахождением в режиме многозадачности, без которого немыслим Интернет.
Так, в Японии как в наиболее прогрессивной и компьютеризованной стране, распространяющей свой опыт применения высоких технологий на весь мир, большинству населения уже можно смело ставить диагноз «дискалькулия» — неспособность к изучению арифметики. Об этом в конце сентября написала газета «Комсомольская правда» в статье «Фейсбук делает нас тупыми?» По мнению ученых и специальных исследователей, этот недуг поражает японцев еще в детстве и связан с тем, что даже простые арифметические действия ребенок выполняет исключительно с помощью калькулятора, встроенного сейчас в любой телефон. Поняв, что такое достижение цивилизации вызвало подобные явления, всех младших школьников японские учителя заставляют с недавнего времени считать в уме и даже сдавать экзамены, демонстрирующие эти способности.
Как тут не вспомнить наше недавнее умение помнить всю таблицу умножения наизусть и не гордиться своей способностью мгновенно складывать, вычитать, умножать и делить цифры в уме или, в крайнем случае, на листке бумаги.
Налицо — конфликт отцов и детей, когда родители «поколения Next» не способны достичь успеха в мире цифровых технологий, а их чада просто не представляют свою жизнь вне светящихся экранов ноутбука, смартфона, айфона, айпада, планшета или, на худой конец, простого мобильника. Лиши их этих цифровых спутников — и многие сферы деятельности станут для них элементарно закрытыми. Да что там деятельности — само обучение уже не представимо для многих школьников и студентов без всякого рода компьютеров.
«Протез» для памяти
Не так давно я получала четвертое высшее образование в Институте богословия и философии. Так вот, даже в таком учебном заведении некоторые студенты ходили на лекции не с конспектами, а с ноутбуками, куда они пытались записывать лекцию, хотя чаще всего играли на занятиях в разные игры, бродили по сайтам и раскладывали пасьянсы. Когда же на экзамене преподаватель разрешал подходить к его столу только с листом бумаги, закрывая глаза даже на то, что сведения туда заносились с мобильника или наладонника, то некоторые из этих ребят сначала выпрашивали у студентов постарше бумагу и ручку, а затем долго крутили пишущий инструмент в руках, вспоминая, как же им пользоваться… Пик драмы произошел перед государственным экзаменом, на который наши медиазависимые студенты просто не пришли, так как их предупредили, что на входе в аудиторию будет проверяться наличие при себе любых технических устройств и даже ручку с листочком нужно будет получать только у представителей госкомиссии.
