Книга Керченская катастрофа 1942 - Всеволод Абрамов

Керченскую катастрофу мая 1942 г. невозможно забыть. Любая катастрофа, природная, социальная, военная, — это гибель людей, ценностей, страдание оставшихся в живых людей. Это трагедия. Но всякая трагедия заставляет задуматься, сделать анализ причин случившегося, понять их и тем самым подняться в умственном и духовном планах. Вообще понимание трагедии возвышает человека, делает его жизненно более крепким, мудрым, понимающим ценности бытия. Значение трагедии в психологическом плане хорошо понимали древние греки. В их литературе трагедия была ведущим жанром.

Писать о Керченской катастрофе и особенно о защите каменоломен очень трудно из-за малого количества источников. Какого-то отдельного фонда по защите Аджимушкая не существовало. Сохранившиеся документы о них сильно распылились по разным архивам, хранилищам, что-то осело у частных лиц. Это обстоятельство заставило искать и выявлять документальные источники не только в архивах, у родственников участников, но и в самих каменоломнях методом раскопок. В наше время «фонд по Аджимушкаю» уже существует, и хранится он в Керчи в музее истории обороны каменоломен.

Большую роль в изучении всех этих событий сыграли воспоминания оставшихся в живых участников. Как раз они первыми назвали имена и фамилии организаторов подземной обороны, своих ближайших погибших командиров и товарищей. Восстановление имен участников (более 1000 человек) растянулось на многие годы. Для их поиска привлекались краеведы, школьники, печать, военные комиссариаты, советские, партийные, комсомольские организации. Я выражаю признательность и благодарность всем тем, кто в силу своих служебных обязанностей или добровольно на протяжении десятилетий оказывал помощь в этой работе. Всех имен помощников перечислить невозможно из-за их большого количества, но кое-кого я укажу в тексте книги.

В ходе всей этой работы у меня образовался большой архив документальных выписок, писем и воспоминаний участников, фотографий, вырезок из газет и журналов. В ходе работы я составлял картотеки участников оборонительной операции в Керчи, защитников каменоломен, подпольщиков, предателей, списки соединений и частей Крымского фронта вплоть до мелких подразделений с их численностью на 1.05.1942 г. и дислокацией. Добрался я и до некоторых немецких источников: газет, журналов 1942 г., которые полными комплектами хранятся в научных библиотеках Прибалтики (Рига и Таллинн). Думается, что этот архив может принести пользу дальнейшим исследователям этой темы.

Глава 1. Перед тяжелыми боями

1 мая 1942 г. советский народ встречал с подъемом. Радовало не только тепло после длинной и суровой зимы, но и успехи Красной Армии на фронтах. Разгром фашистов под Москвой, освобождение Ростова, Тихвина, Керченского полуострова вселяли надежду на лучшее недалекое будущее. Казалось, что основные трудности войны остались позади, а впереди только скорая победа над Германией и ее союзниками. Это настроение отразил в своем первомайском приказе Верховный главнокомандующий И. В. Сталин. В нем говорилось, что 1942-й год должен стать годом «окончательного разгрома немецко-фашистских захватчиков и освобождения советской земли от гитлеровских мерзавцев». Но этот оптимизм вождя был сильно преувеличенным, а потому и вредным, он ориентировал на результаты, которые в действительности были в 1942 г. недостижимы.

Крымский фронт был образован 28.01.1942 г. для освобождения Крыма, по протяженности он был самым небольшим в период Великой Отечественной войны. Передовая линия его проходила по Акмонайскому перешейку северо-восточнее г. Феодосии. Правое крыло фронта упиралось в побережье Азовского, а левое — в Черное море. Командовал фронтом генерал-лейтенант Козлов Д. Т., член Военного совета у него был дивизионный комиссар Ф. А. Шаманин, начальник штаба — генерал-майор Толбухин Ф. И. Ставка надеялась на успешные действия этого фронта, поэтому сюда прислали для усиления руководства своего представителя — армейского комиссара 1 ранга Мехлиса Л. З., который в то время был начальником Главного политического управления Рабоче-Крестьянской Красной Армии и заместителем наркома обороны. Мехлис был заметной фигурой в высших эшелонах власти, ему доверял Сталин, можно сказать, что он был его «любимцем». Дивизионный комиссар 1 ранга старался копировать вождя во всем, хотя в умственном отношении далеко ему уступал. Как и Сталин, Мехлис не щадил людей, не задумывался о соблюдении законности. Известно, что в августе 1941 г. Мехлис был направлен Ставкой под Старую Руссу, где фашисты вели наступление в районе Демянска и Лычково. Участок фронта здесь был второстепенный, но дальнейшее продвижение врага грозило потерей г. Валдая, а затем и захватом узловой станции Бологое. Советские войска, деморализованные неудачами, отходили. Свою «помощь» командованию Мехлис начал с расстрела перед строем двух генералов, которые, по его мнению, впали в панику. Конечно, никакого, даже формального, следствия и суда в этой связи не было. Свидетель расстрела в своих мемуарах отмечал, что «такого не было до этого, да и позже». Крайняя жестокость сыграла свою роль — военное командование в этом районе под страхом расстрелов сумело организовать и остановить наступающего противника.[3]

На Керченский полуостров представитель Ставки привез необыкновенный оптимизм и самоуверенность. Он публично хвастливо заявил, что в Крыму «мы закатим немцам большую музыку». Среди командования фронтов и армий Мехлис был уже известен как любитель скорых расправ и расстрелов, поэтому некоторые генералы и старшие офицеры его просто боялись. «К сожалению, не выдержал этого и командующий фронтом Козлов Д. Т. Представитель Ставки быстро подмял под себя командующего фронтом и взял на себя многие его функции. На Крымском фронте появилось своеобразное двоевластие, совершенно недопустимое в армии и особенно во время ведения боевых действий. Почему командующий фронтом оказался столь слабым и не выдержал напора самоуверенного и наглого комиссара? Объяснение этому надо искать не только в характере, но и в биографии Козлова. Дмитрий Тимофеевич Козлов (1896–1967) был призван в царскую армию в 1915 г. К 1917 г. закончил школу прапорщиков, участвовал в Первой мировой войне, в 1918 г. вступил в партию большевиков. В Гражданскую войну в 1920–21 гг. воевал командиром батальона и полка на Восточном фронте и в Туркестане. В советское время закончил курсы „Выстрел“ и Военную академию им. М. В. Фрунзе. В 1939 г. в этой академии преподавал тактику. Во время советско-финской войны 1939–1940 гг. командовал стрелковым корпусом, а затем в 1940–1941 г. был заместителем командующего Одесского, а затем Закавказского округов. Из послужного списка не видно, что его коснулись репрессии военных, проходившие в 1937–1939 гг.,[4]но ясно, что Козлов так был напуган ими, что в каждом военном комиссаре видел опасного информатора высших партийных органов. Особенно это касалось Мехлиса Л. З., за которым с начала войны тянулся длинный шлейф слухов о его неблаговидных делах по отношению к военачальникам.

Биография Льва Захаровича Мехлиса (1889–1953) в начале была чем-то похожа на биографию Козлова. В 1911 г. он был призван в царскую армию, в период Первой мировой войны служил в артиллерийских частях. Членом партии большевиков тоже стал в 1918 г. Во время Гражданской войны был военным комиссаром бригады, дивизии и Правобережной группы войск на Украине. С 1921 по 1926 гг. был на советской и партийной работе. Закончив Институт красной профессуры, он стал заведующим отделом печати ЦК ВКП(б) и одновременно членом редколлегии газеты „Правда“. Этот высокий скачок в его карьере объясняется просто: Мехлиса заметил и оценил Сталин, которому Мехлис безропотно подчинялся, ибо фанатично верил вождю. Лев Захарович перед своим „хозяином“ никогда не скрывал правды, доносил, как оно было в действительности или как ему казалось (представлялось). За эти качества Сталин его ценил и многое прощал. В 1937 г. Мехлис был назначен начальником Главного политического управления РККА.[5]В свое время я встречался и разговаривал с работниками Главпура, работавших при Мехлисе, все они хорошо отзывались о своем начальнике, подчеркивая исключительную исполнительность, существовавшую в работе этого органа, и дисциплину. Авторитет работника Главпура, выезжающего в войска и на фронт, при Мехлисе был очень высок.