Книга Шпионский Токио - Александр Куланов

К тому времени я располагал данными, в том числе никогда ранее не публиковавшимися, о, выражаясь языком менеджеров, логистике перемещений по Токио двух героев нашей разведки: Василия Ощепкова и Рихарда Зорге. Более того, в случае с Василием Ощепковым исследование топографии токийского периода его жизни привело меня к выводу о необходимости переосмысления и переоценки работы советского нелегального резидента в японской столице. Предполагалось, что кое-что о последователях B.C. Ощепкова можно найти в опубликованных материалах о действиях легальных резидентур НКВД и IV управления Генерального штаба РККА (соответственно политической и военной разведки) в предвоенный период. А дальше? Дальше история неумолимо выводила нас к тем, чьи фамилии и публиковать-то под одной обложкой как-то совестно: прежде всего, к предателю Левченко и трагикомической фигуре шпиона-неудачника Преображенского. Писать о них, цитировать их и странно, и смешно. С другой стороны, в гарантированном отсутствии в ближайшие десятилетия сообщений о новых героях «невидимого фронта» на самом Дальнем Востоке только опубликованные откровения подобных персонажей советского прошлого остаются сегодня единственными открытыми свидетельствами, хоть как-то раскрывающими географию работы разведки уже несуществующего СССР в Токио. Тем более, что в этих откровениях немало неточностей и даже вредных ошибок, которые, пожалуй, настала пора исправить.

Понятно, наконец, что исторические рамки книги в основном ограничены именно советской эпохой. Если точно, то речь пойдет о периоде длиною в 60 лет — с 1925-го, когда в Токио прибыл первый резидент советской военной разведки (будущего ГРУ) Василий Ощепков, по 1985 год, когда из Восточной столицы был выслан сотрудник резидентуры Первого главного управления (ПГУ) КГБ СССР Константин Преображенский. Повторюсь: хотя эти два персонажа — абсолютные антиподы друг друга, но все же их судьбы оказались объединены одной темой, одним городом, одной — советской — эрой. Точно так же, как истории Рихарда Зорге и Станислава Левченко мистическим образом оказались закольцованы одними тем же отелем в центре Токио. Нелишне заметить в связи с этим, что возможное отождествление методик действий и географии почившей в бозе советской и ныне действующей российской разведок автор целиком и полностью оставляет на совести читателей.

Наконец, несколько технических замечаний. В написании японских имен и фамилий используется принятое в отечественном японоведении правило: сначала фамилия, потом имя. Японские слова и названия транслитеруются в соответствии с системой Поливанова: не «суши», а «суси». Исключения — общепринятые названия, например, не «Токе», а «Токио», не «Ёкохама», а «Иокогама».

В Токио, как и в большинстве других городов Японии, существует совершенно отличная от нашей адресная система. Несмотря на то что многие улицы здесь, как и везде, имеют названия, адреса к ним никак не привязаны. Когда вы пытаетесь найти на карте нужный вам дом, этот поиск визуально больше всего напоминает работу сверхточного космического прицела. В его фокусе оказываются последовательно город, городской округ, район, квартал и, наконец, искомая точка — точь-в-точь как это показывают в боевиках, когда за какими-нибудь преступниками следит спутник из космоса. На практике же это выглядит так. В современной японской столице 23 городских округа, в каждом есть несколько больших районов, в котором есть свои кварталы с пронумерованными домами, — все очень просто и удобно для поиска. Например, когда я жил в Токио, мой адрес звучал так: Токио-то (губернаторство Токио), Ота-ку (район Ота), Оомори-кита (квартал Северное Оомори), 4 (номер микрорайона), 2–205 (номера дома и квартиры соответственно).

В старом, особенно довоенном, Токио адресная система была почти такой же, за тем исключением, что названия кварталов, их деления, размеры и расположения были иными, но об этом речь еще пойдет впереди.

В целом же автор вполне отдает себе отчет в том, что его труд не свободен от ошибок, поэтому будет благодарен за мотивированные и подкрепленные фактами исправления. И, конечно, я прекрасно понимаю, что пока еще не каждый читатель этой книги побывал в Токио, но искренне надеюсь, что побывает каждый.

Я не могу не высказать слова признательности Игорю Ульянченко — выпускнику московской школы № 141 имени Рихарда Зорге, автору идеи этой книги, надоумившего меня в мае 2013 года изложить мои рассказы о «шпионском Токио» на бумаге, и туристической компании «КИР тур», обеспечившей условия для моих исследований и сбора материала в японской столице. Огромное спасибо также всем моим многочисленным помощникам, без которых осуществление этой идеи было бы невозможным!

Глава 1.

ВАСИЛИЙ ОЩЕПКОВ: ОТ ХОЛМА СУРУГАДАЙ ДО «КРАСНОХОЛМСКОГО РАЙОНА»

Внизу наткнулся на двух русских воспитанниц из Владивостока, просивших переводчика. Дал им Василия Ошепкова — в переводчики и провожатые по Токио.

Из дневников святителя Николая Японского, 3/16 июля 1909 года, пятница

Я искал место, где жил Василий Ощепков в Токио, несколько месяцев. Историк борьбы Михаил Лукашев в своей книге «Сотворение самбо. Родиться в царской тюрьме и умереть в сталинской…» сумел, на основании доступных ему в оттепель 1990-х годов документов из архива ГРУ, относительно точно описать район, где в 1925–1926 годах снимал квартиру Ощепков с женой. Я успел даже выступить с одним из докладов на тему русских выпускников Токийской православной семинарии, в котором упомянул это место, в московском Доме Русского зарубежья имени Солженицына, прежде чем мне пришлось изменить свои представления об «ощепковской топографии». Благодаря помощи профессоров Савада Кадзухико и Петра Подалко мне удалось найти в архиве Министерства иностранных дел Японии несколько донесений сотрудников японской тайной полиции — токко — о наблюдении за российскими эмигрантами. Нашелся там и один документ, посвященный В. Ощепкову. В нем, как и положено в таких случаях, адрес подозреваемого. Известно, однако, что адресная система в Токио с середины 1920-х годов менялась несколько раз, а значит, предстояло еще свести старый адрес с картой современного Токио. В книжной лавке в квартале старых книг Дзимботё я нашел карту Токио 1926 года и отправился на поиски. Довольно легко место было найдено — недалеко от перекрестка авеню Аояма-дори и Омотэ-сандо, и… вычисление оказалось неверным. Переводчица документа Имамура Эцуко указала мне на ошибку: вместо дома № 6 мне следовало искать дом № 60. Я сумел обнаружить его только через пару месяцев — в свой следующий приезд в Токио. Когда, наконец, нужная точка была найдена, возникло странное ощущение. Выйдя из мини-квартала, своеобразного японского «двора» на улицу, я догадался, в чем дело. Во время первого своего визита в Токио в августе 1998 года, когда я приезжал сюда по коммерческой надобности, офис моей компании находился в соседнем доме — в каких-то ста метрах от того самого места, которое мне так хотелось найти долгие годы. Впрочем, это не совсем так. В 1998 году я только приступил к сбору документов о судьбе этого человека, и процесс этот продолжается по сей день. Я скептически отношусь ко всякого рода «знакам», но… может быть, действительно — просто мы не умеем их читать? Ведь и позже я много раз проходил мимо этого перекрестка, в том числе и тогда, когда голова была уже вовсю занята размышлениями над судьбой этого человека. А подумать тут было над чем…