Книга Живи! Разговор с самоубийцей - Дмитрий Семеник

Потихоньку стало легче, то есть я о нем пом­нила всегда, но я уже не плакала так часто. Мама просила больше не влюбляться, так как я всех на­пугала сильно. Три года меня не было и полгода я вообще не помню. Вот он рядом — вот таблетки (это было летом), вот новый год. Что было между таблетками — только враг с его глазами. И больше ничего. Хотя я училась — ходила в университет, как-то жила. Но многие считали меня ненормальной. Я даже смерть близкого человека не восприняла, а я не могла ничего чувствовать тогда, как зомби бы­ла — в мыслях только то, что его нет рядом. Потом был страшный разгул, я ничего не чувствовала, я не понимала, почему блуд — это грех. Хотя я ходила в храм регулярно, но... так было. Остановила только болезнь, просто поняла, что или я себя окончатель­но убиваю сама, или нужно что-то делать. И как будто пелена спала с глаз.

Я не знаю, как я выкарабкалась. С Божией помо­щью. По молитвам моего батюшки и благодаря моим друзьям.

Если с вашими близкими происходит такое — нужно их поддерживать. Нужно, чтобы смотрели за тобой в этот момент, прятали лекарства, сидели око­ло твоей кровати, когда дико страшно. Следили, что­бы не навредил себе человек, если дошло до само­убийства (ведь враг так просто не отпустит, он тоже борется за душу). Самоубийство — это не просто рас­стройство и переживание. А когда человек уже на­ложил на себя руки и его спасли, он перешел грань. Он уже попрощался с жизнью. И его нужно научить жить дальше. Я так это вижу. Потому что даже поход в библиотеку и на лекцию был подвигом. Даже простое преставление ног — подвиг. Так как душа больна, она обожжена и степень ожога от греха и блуда и гре­ха самоубийства. Ее целенаправленно подводил враг к такому шагу...

Сейчас мне 29 лет. Летом я вышла замуж за че­ловека, которого люблю по-настоящему. Я понимаю, что то была страсть. И еще я поняла, что уход любого человека можно пережить, а вот когда Господа нет в душе — это смерть.

Мы не виделись с тем парнем много лет. А не­давно столкнулись, и он ответил на мое приветствие. Все чувства вспомнились у меня — все: и боль, и радость. Начали общаться, разговаривать иногда, (я даже не мечтала об этом тогда, когда он ушел). Он рассказал о своей новой любви. Они расстались три года назад, он хочет ее вернуть и сейчас начал актив­ные действия. Мы даже поговорили об этом.

Он меня тоже помнит. Но он все время хотел меня обидеть. От этого было больно. Ведь хочется со­хранить о человеке светлую память, а не боль обиды.

Мы совершенно разные. Хотя это он — его глаза, лицо, руки. Мы совершенно не понимаем друг друга.

Я еще потом думала: и стоило вот так портить себе жизнь? Даже не портить, а просто украсть у себя жизнь?! Сколько времени я потеряла из-за совершен­но чужого человека. Я вообще могла умереть. И в моей жизни бы не было сейчас моего мужа. Моей любви...

Наташа М., 29 пет

«Самоубийство не избавляет от мучений».

Я часто думала о самоубийстве, и вот наступил момент, когда я, как мне казалось, потеряла страх.

А причиной послужила не боль, которую нель­зя перенести, а боль оттого, что он меня не любит. Не проблема в семье, не чья-то смерть — ничего серьезного... Хотя сейчас я знаю, что ничто-ничто на свете не позволяет тебе совершить такой грех.

Я наглоталась таблеток и смогла почувствовать, как останавливается мое сердце. Это ужасно. Если бы была возможность вернуть время назад, если бы она только была! Я бы хотела быть девочкой, которая тихо плакала в ванной, а не той, которой я стала.

Я чувствовала, как все медленнее и глуше бьет­ся сердце, что ноги подкашиваются, что я не хочу, совсем не хочу этого, что я боюсь. Что мне ужасно страшно. Одну минуту назад я видела в этом един­ственный возможный, долгожданный выход. Но сей­час все, все, все, что угодно, но только не это. Только не смерть!!! Я взяла телефон и позвонила в «скорую». Я только об одном думала и мечтала, чтобы увидеть маму, чтобы не умереть.

Приехала «скорая», почти сразу пришел он. Он оказался на редкость спокойным и вежливым. Тихо спросил: «Кто это?» Я ответила: «Врачи».

Мне промыли желудок, и это не самое страш­ное, что произошло со мной в физическом плане. По­сле больницы у меня резко ухудшилось здоровье. Я ехала в метро, особенно летом, и все время думала, что вот-вот у меня остановится сердце. Все осталь­ные болезни на фоне этого не так выделялись, но не думаю, что они менее значимые.

Но даже все это — не самое страшное. Я почув­ствовала, что та светлая, маленькая, добрая девочка просто умерла...

Через некоторое время он стал вести себя так же, как до моей попытки самоубийства: уходить сра­зу после того, как проснулся, и приходить поздно ночью, когда я сплю. И буквально через месяц после этого я встретила мужчину, с которым переспала на второй день знакомства. Для меня прежней это было нереально, это было ужасно, невозможно, низко, я бы стала падшей, если бы поступила так. Но для меня настоящей — это было просто неприятно. Я умерла. Не было у меня ничего, что отличает человека от камня. Затем я рассталась с ним и все продолжи­лось, как ни в чем ни бывало. Но зато я меньше стала ревновать моего «гражданского мужа». И это меня радовало... Каждый день в моей жизни происходили такие ситуации, в которых я вела себя жестко и хо­лодно. Я иногда плакала и очень-очень хотела стать прежней, стать лучше, светлее, научиться любить, но не могла.

Я совсем забыла про эту попытку. А недавно у меня начались кошмары. Ужасные кошмары. Если вы смотрели фильмы ужасов, то вы не видели ничего подобного. Нет, я бы никогда не могла такого пред­ставить, до недавней ночи. Но самое страшное в том, что я даже не засыпала: я просто ложилась спать, я закрывала глаза и видела все это. Все подробно, ре­ально. И все это происходит с тобой!

И никакой остановки, никакого просвета, толь­ко борьба-борьба-борьба.

Если бы не помощь людей, которым я совсем не помогала, то я бы не раскаялась в этой попытке, я бы даже не вспомнила — таким мое сердце стало бес­чувственным. После раскаяния кошмары прошли.

Я могу благодарить только Господа нашего в том, что он спас меня и дал мне возможность на рас­каяние. Но, если моя земная жизнь, которая может дать мне спасение, ТАК ужасна, что бы ждало меня, если бы я умерла?

Самоубийство — не доказательство чего-то кому-то — НЕТ.

Самоубийство — не решение проблем — НЕТ. Самоубийство — не избавление от мучений —

НЕТ.

Самоубийство — бегство от проблем — ДА.

Самоубийство — причинение боли, ужасной, умертвляющей, постоянной боли близким,— ДА.

Самоубийство — начало еще большей настоя­щей нестерпимой боли.

Самоубийство — тяжелый грех.

Мы уже расстались с моим молодым человеком. Я живу без него. И мы ничего не знаем друг о друге. Его больше нет в моей жизни. Но зато есть мои по­ступки, которые я совершала, когда у меня были с ним проблемы. Это говорит, что любая наша боль — терпима. Жизни не бывает без боли. И если бы я не была так зациклена на себе, я бы смогла понять, что боль — это нормально! Почему мы так боимся боли? Если зуб заболел, его нужно лечить. Но, пока он не заболел, мы не сможем понять, что у нас кариес. Но лечить нужно раньше, сразу! Тогда и боль будет мень­ше. В нашей жизни все точно так же!