Книга Дождь Забвения - Аластер Рейнольдс

– Да ты же историю уничтожил! – заорал Кюстин на инспектора. – Это контрабас самого Содье! К этой деке прикасался Джанго Рейнхардт!

Флойд закрыл ладонью рот друга.

– Он просто переволновался. Вы уж простите моего друга. У него личные проблемы, трудно ему нынче. Он просит прощения у вас. Искренне. За свое поведение. Андре, ты ведь просишь прощения?

Кюстин молчал. Глядел, вздрагивая, на обломки контрабаса. Флойд подумал: он уже всей душой желает обратить время вспять. Стереть то, что случилось в последние минуты его жизни, а потом прожить их заново. Он успокоится, смирится, вежливо ответит на все вопросы жандарма. Возможно, повреждения, которые неизбежно причинили бы контрабасу, не окажутся настолько страшными.

– Говори! – шепнул Флойд.

– Я извиняюсь, – промямлил Кюстин.

– Искренне.

– Я искренне извиняюсь.

Инспектор скептически посмотрел на него, затем пожал плечами.

– Что случилось, то случилось, – сказал он. – Впредь слушайся друга: он-то соображает лучше.

– Так и сделаю, – растерянно пообещал Кюстин.

Внизу жандарм спихнул ногой обломки в реку. Они вскоре затерялись среди мусора, прибитого течением к берегам.

Когда Флойд наконец зашел в свой офис на третьем этаже старого дома по улице Драгон, на столе звонил телефон. Флойд бросил стопку конвертов и газет, только что вынутую из почтового ящика, и схватил трубку.

– «Расследования Флойда» слушают! – бодро объявил он, стараясь заглушить грохочущий снаружи трамвай, и выдернул зубочистку изо рта. – Чем могу быть…

– Месье Флойд? Где вы пропадали? – В голосе, явно старческом, слышалось скорее любопытство, нежели упрек. – Я названиваю с обеда! И уже хотел прекратить!

– Извините, пожалуйста. Расследую дело.

– Могли бы потратиться на секретаря. Или хотя бы на автоответчик. Я слышал, они весьма популярны у ортодоксальных евреев.

– Да, мы живем в удивительном мире, полном научных чудес! – воскликнул Флойд, выдвигая стул из-за стола и садясь. – Могу ли я узнать…

– Извините, мне следовало представиться. Бланшар. Живу в Тринадцатом округе. Возможно, у меня есть дело для вас.

– Продолжайте, – попросил Флойд, еще не уверенный, что происходящее – не сон.

Уход Греты, безработица, инцидент с полицейскими за мостом – в такой ситуации о просьбе насчет детективных услуг можно было лишь мечтать.

– Должен предупредить вас, случай серьезный, – сказал старик. – Сомневаюсь, что расследование пройдет быстро и легко.

– Месье, думаю, для нас это не проблема. – Флойд налил бренди в давно пустовавший стаканчик. – О каком деле идет речь?

Он перебрал в уме возможности. Слежка за неверной супругой – всегда крайне выгодная работа. Этим можно заниматься неделями. То же самое с поисками пропавшей кошки.

– Убийство, – сказал Бланшар.

Флойд позволил себе отхлебнуть бренди. В глотку потек сладкий и едкий огонь. Настроение рухнуло так же быстро, как и поднялось.

– Мне очень жаль, но мы не занимаемся убийствами.

– Не занимаетесь?

– Убийства – работа для ребят в котелках. Парни с Набережной не позволяют нам совать нос в такие дела.

– Но в этом как раз и суть. Полиция не считает произошедшее убийством.

– Не считает?

– По мнению полицейских, это или самоубийство, или несчастный случай. И так и этак они не заинтересованы в расследовании. Вы же знаете нынешние порядки. Уголовный розыск интересуется совсем другим.

– А, понимаю, к чему вы, – пробормотал Флойд.

По старой привычке он нацарапал в блокноте: «Бланшар, 1-й округ, предп. убийство». Может, это ничего и не даст, но, если звонок прервется, будет хоть какая-то возможность отыскать звонившего. А уж Флойд постарается отыскать.

Он вдруг заметил, что предыдущая запись была сделана шестью неделями раньше.

– Ладно, допустим, полиция ошибается. Что заставляет вас считать произошедшее именно убийством?

– То, что я знал погибшую молодую даму.

– И вы думаете, она не была способна на самоубийство?

– Этого я не могу сказать. Но точно знаю, что она боялась высоты и тем не менее упала с балкона пятого этажа.

Флойд закрыл глаза и поморщился – ему привиделся разбитый о камни контрабас. Флойд ненавидел тех, кто падал с высоты – по своей воле или нет. Он снова глотнул, надеясь, что спиртное поможет избавиться от жуткой мысленной картины.

– А где сейчас тело? – спросил он.

– Согласно завещанию покойной, она кремирована. Гибель произошла три недели назад, двадцатого сентября. Я знаю, что при вскрытии не обнаружено ничего подозрительного.

– А может, она была лунатичкой? Ходила во сне? – спросил Флойд, уже приготовившись зачеркнуть написанное в блокноте. Дело-то стопроцентно дохлое. – Или она сильно расстроилась, или перила на балконе разболтались? Полиция говорила с владельцем дома?

– Да. Видите ли, домовладелец – я. И уверяю вас, перила на балконе в полном порядке.

«Чепуха, – подумал Флойд. – День, от силы два на расследование, и вывод будет тот же, что у полиции. Конечно, и такое дело – лучше, чем ничего, но из финансовой пропасти оно не вытащит».

Он положил авторучку и вытащил нож для резки бумаги. Вскрыл верхний конверт, и оттуда выпал ультиматум от владельца дома. Того дома, где жил Флойд.

– Месье Флойд, вы меня еще слушаете?

– Просто задумался. Мне кажется, версию несчастного случая трудно сбросить со счетов. А без явного свидетельства злого умысла вряд ли можно добавить что-то к официальному заключению.

– Месье Флойд, у меня именно что имеются свидетельства злого умысла. Конечно, лишенные воображения идиоты с Набережной не захотели даже посмотреть на них. От вас я ожидаю большего.

Флойд скатал требование заплатить за квартиру в комок и швырнул в корзину для бумаг.

– А вы можете рассказать про эти свидетельства?

– Да, при личной встрече. Предлагаю приехать ко мне. Сегодня же вечером. Надеюсь, вы не слишком заняты?

– Для вас найду время, – заверил Флойд.

Он записал адрес и телефон, договорился о времени. Потом спросил:

– Месье Бланшар, один момент. Я понимаю, что Набережную не слишком заинтересовала смерть этой женщины. Но почему вы позвонили именно мне?

– Хотите сказать, что я ошибся?

– Вовсе нет. Просто большинство клиентов обращаются ко мне по личной рекомендации. Мало таких, кто просто находит мое имя в телефонной книге.

Старик лукаво засмеялся – такой звук, будто поворошили кочергой угли в камине.