Книга Смерч войны - Эндрю Робертс

Книга посвящается Фрэнку Джонсону в память о наших долгих беседах о проблемах, поднятых войной, и нашей поездке в «Волчье логово» Гитлера в Польше. Мне очень жаль, что мы не смогли вместе побывать на могиле Шарля де Голля в Коломбэ-ле-дез-Эглиз. Фрэнка всегда будет не хватать тем, кто знал и любил этого незаурядного человека.

Я пользуюсь и британскими и метрическими мерами измерения в зависимости от источника информации. Вряд ли стоило бы, например, переводить в дюймы миллиметровые калибры германских орудий. Цитируя стенографические записи Лоренса Берджиса с заседаний военного кабинета, я счел необходимым для удобства развернуть их в полные предложения.

Апрель 2009 года

www.andrew-roberts. net

ПРЕЛЮДИЯ

Четверг, 12 апреля 1934 года. В этот день генерал Вернер фон Бломберг, министр рейхсвера (министр обороны) и политический босс германских вооруженных сил, встретился на борту 11700-тонного карманного линкора «Дойчланд» с канцлером Адольфом Гитлером. Они заключили секретный пакт: армия поддержит нацистского лидера, когда он займет президентское кресло после смерти Пауля фон Гинденбурга при условии, если рейхсвер сохранит полновластие в военной сфере. Шеф штурмовых отрядов (СА, или коричневорубашечников) Эрнст Рём настаивал на создании нового министерства, с тем чтобы объединить и лично возглавить все виды вооруженных сил Германии. Его устремления не предвещали ничего хорошего ни Бломбергу, ни Гитлеру. Демонстрируя готовность выполнить условия пакта, Бломберг 1 мая приказал войскам использовать свастику как официальный символ.

Рём продолжал добиваться реализации своих планов, и 21 июня Бломберг предупредил Гитлера: если не принять срочных мер для поддержания мира и порядка в стране, то это сделает Гинденбург, введя военное положение и принизив тем самым роль канцлера. Гитлер понял Бломберга с полуслова. Спустя девять дней личная охрана Гитлера Schutstaffel (CC) провела операцию свирепой расправы с Рёмом и его людьми, получившую название «кровавой чистки» или «Ночи длинных ножей» — серию похищений и убийств около двухсот человек. Армия не предприняла никаких действий во время «чистки». Более того, на следующий день, 1 июля, Бломберг издал приказ, в котором поблагодарил фюрера за «воинскую доблесть и исключительное мужество» в ликвидации «бунтовщиков и предателей» в СА.

Через месяц, в четверг, 2 августа 1934 года, Гинденбург умер. Гитлер при полной поддержке армии занял пост президента, став одновременно и верховным главнокомандующим вооруженных сил в соответствии с законом, принятым кабинетом еще при жизни Гинденбурга[1]. Бломберг своим приказом ввел новую присягу: военнослужащие обязывались давать клятву верности лично Гитлеру, а не президенту или государству. «Перед Господом Богом я приношу эту священную клятву, — говорилось в тексте присяги, — в том, что буду беспрекословно подчиняться Адольфу Гитлеру, фюреру германского рейха и народа, верховному главнокомандующему вооруженных сил, проявлять храбрость и готовность в любой момент отдать свою жизнь при исполнении этой клятвы». На похоронах Гинденбурга 7 августа Бломберг предложил новому президенту, чтобы отныне все солдаты и офицеры называли его «мой фюрер», с чем Гитлер милостиво согласился.

Гитлер получил абсолютную власть, но пока лишь в той степени, в какой она устраивала армию. Буквально через два дня после похорон Гинденбурга, в четверг, 9 августа 1934 года, Бломберг послал фюреру краткое и жесткое (потому и неопубликованное) письмо: «Mein Führer! Ich bitte an die in Aussicht gestellte Verfugung an die Wehrmacht erinnern zu diirfen. Blomberg» («Мой фюрер! Хотел бы напомнить вам о вашем заявлении вермахту. Бломберг»[2]). Обращает на себя внимание требовательно-безапелляционный тон послания. Бломберг напомнил Гитлеру о необходимости выполнять свою часть договоренности на «Дойчланде» — обязательство, данное вермахту, без чего он вряд ли смог бы добиться военного и политического верховенства, позволившего вскоре, всего через пять лет, ввергнуть мир в самую губительную в истории человечества войну Бломберг считал, что он вправе настаивать на должном исполнении условий пакта. Британский историк германского верховного главнокомандования сэр Джон Уилер-Беннетт писал:

«До августа 1934 года армия могла еще свергнуть нацистский режим по первому приказу своих командующих, ибо они были ничем не обязаны канцлеру. Согласившись на президентство Гитлера, генералы добавили еще одно звено и, пожалуй, самое крепкое, в те психологические оковы, связавшие их с режимом, в котором они хотели господствовать и пользоваться им»[3].

Спустя неделю после получения письма Бломберга Гитлер опубликовал полный текст последней воли и завещания Гинденбурга в нацистской партийной газете «Фёлькишер беобахтер». Согласно документу, рейхсвер и впредь должен был оставаться «главной защитой, символом и опорой Третьего германского рейха»:

«На рейхсвере как на прочном фундаменте должны зиждиться древние прусские традиции самодисциплины, скромности и товарищества… Всегда и во все времена рейхсвер должен служить примером государственного образа действий и, не поддаваясь влиянию внутренних политических процессов, осуществлять свою благородную миссию защиты страны… Благодарности фельдмаршала мировой войны и верховного главнокомандующего заслуживают все, кто создавал и организовывал рейхсвер»[4].

На следующий день, 19 августа, состоялся плебисцит по одному-единственному вопросу: следует ли Гитлеру занимать одновременно должности и президента и рейхсканцлера? Тридцать восемь миллионов человек, или 89,9 процента голосовавших, высказались «за».

20 августа Гитлер, продолжая исполнять свое обязательство, данное на линкоре «Дойчланд», написал Бломбергу о том, что их секретное соглашение по-прежнему действительно. Поблагодарив генерала за преданность армии, фюрер пообещал: «Я всегда буду считать своим высочайшим долгом поддерживать жизнеспособность и неприкосновенность вермахта, следуя завещанию покойного фельдмаршала и твердо веря в то, что армия должна оставаться главной опорой нации».

Отношения фюрера с генералами особенно упрочились в ходе политико-дипломатических демаршей, предпринятых между мартом 1936-го и августом 1939 года: страна, униженная Версальским договором и потерявшая 13,5 процента территории, превратилась в потенциально могущественный Третий рейх. Торжественные прокламации о миролюбии успокаивающе действовали на иностранцев, но их фиктивность хорошо знали командующие вермахта, кригсмарине (военно-морских сил) и люфтваффе. Им Гитлер указывал на необходимость готовиться к неизбежному общеевропейскому конфликту. «Германия сама никогда не нарушит мир, — говорил фюрер в феврале 1935 года журналисту Уорду Прайсу из лондонской «Дейли мейл», а спустя несколько дней принял решение увеличить вермахт с двадцати одной до тридцати шести дивизий. Фюрер поставил задачу довести численность армии до шестидесяти трех дивизий — почти столько же насчитывалось в 1914 году — к 1939 году[5].