Книга Астарта 2. Суд Проклятых - Марк Романов

Теперь настала очередь коричневого цвета. Покой, старость, мудрость, единение с собой. Мало, очень мало, считанные крупицы, и они всегда плавно перетекали, смешиваясь до размытых границ, в бурые пятна прошлых поступков.

Никаких имён, никаких званий, никаких мыслей. Где-то в глубине сознания попыталась снова воспрянуть задавленная интересом мысль о ненависти и панический крик о собственной несостоятельности. Но их быстро уняла внезапно пробудившаяся сила воли.

Сила и желание жить. Не просто плыть в неизвестности, не просто исполнять свой долг, влачить существование под гнётом приговора, но жить. Принимать решения, бросаться в события, словно в море с обрыва, задерживая дыхание, как при спуске курка стрелкового оружия.

Жить…

Внутри него зашевелилось нечто, похожее на память. Кажется, мысли об оружии, долге и наказании пробудили внутри него что-то необходимое для осознания себя.

Он коснулся зелёного осколка. Память о детстве, о беззаботной юности, надеждах и уверенности в своих силах. Железная воля к победе, вера и почти святое преклонение перед жизнью. Надо же, оказывается, когда-то он ценил жизнь во всех её проявлениях. Когда-то настолько давно, что множество бурого почти навеки схоронили под собой эти воспоминания.

«Люди… жизнь людей, моя жизнь, святость появления на свет, принадлежность к целому одной своей частью, радость и смех, новая жизнь и новые надежды не отнимать, но сохранять её».

Пальцы мысленно сжались в кулак, и он почти физически почувствовал, как острые грани зелёного осколка вспарывают кожу, но боль так и не пришла.

Фиолетовые кусочки интуиции, строгой формой разбитых на части стёкол вереницей мелких осколочков проплыли мимо. Он не удостоил их вниманием. Как и редкое крошево небесно-голубого оттенка, маревом кружащее чуть дальше других стёкол. Голубые мечты… разбитые, перетёртые в дисперсную пыль, без единого шанса снова стать хотя бы склеенным целым. Теперь из надежд и мечтаний прошлого он мог лишь спрессовать для себя небольшую форму для наращивания на ней чего-то иного.

К примеру, синего цвета внутреннего холода и тишины. Вот уж чего здесь было едва ли не столько же, сколько и бурого, так это тяжёлой, давящей, суровой синевы замкнутости и устремлений внутрь себя.

Где-то на периферии блеснул и тут же угас один единственный кусочек прозрачного стекла. Кристальная честь, уважение к павшим врагам, последние слова над телами погибших товарищей, свобода снов и прозрачные слёзы – кристалл горного хрусталя среди множества стеклянных крошек.

И лишь поймав его, этот крошечный осколок души прозрачного цвета, взглянув через него на остальное, он, плывший в густой черноте своего «Я», понял как на самом деле бесполезно его естество.

Оранжевые и жёлтые крупинки чистого интереса и желаний быть любимым медленно перекатывались среди прочих обломков, почти незаметные и неосязаемые.

Ни страсти, ни любви… ни порывов услышать биение родного сердца другого человека, ни внезапно нахлынувшей волны нежности к кому-либо, ни безумных порывов бросить всё и оказаться рядом с тем, кто любит. С тем, кто любим.

«Ненавижу, – подумал он и заплакал без слёз. – Чего вы от меня хотите? – выкрикнул он в пустоту и с ненавистью уставился на медленно вращающиеся вокруг своей оси цветные стекляшки. – Что я могу сделать для вас? – спокойно добавил он, слушая, как где-то далеко со скрипом закрывается тяжёлая дверь души на ржавых петлях. – Зачем снова вернулся полковник Марк Александрович Романов?»

Он вспомнил своё имя. И мерцающая звёздная пыль вместе с медленно крутящимися в ней частичками памяти и души ухнула вниз, увлекая его в открывшуюся воронку.

Он успел подумать о том, что это похоже на разверзшуюся пасть огромной бездны. Огромной голодной бездны, проглатывающей галактики, не говоря уже о какой-то никчёмной душе.

– Телеметрия в норме, производится подготовка к восстановлению периферической…

– Отменить. Приступить к постепенному выводу из стазиса с отложенным режимом…

Воронка клубящихся, мерцающих и подрагивающих осколков закручивалась всё сильнее, набирая обороты вращения, вплетая в себя пустоту извечного мрака космоса. Он падал. Сначала молча, затем пытаясь кричать и барахтаться, но всё же осознавая происходящее немного отрешённо. В какой-то момент среди круговерти цветных осколков, клочков темноты, далёких планет и звёзд появился совершенно неуместный объект.

Небольшой деревянный корабль, поставленный на гусеницы, вращался вместе с остальным душевным хламом, но замедлился и стал приближаться.

Его накрыло изумлением, будто прохладной волной воздуха среди жаркой пустыни.

Невообразимая конструкция приблизилась, выплывая из звёздного тумана, и на носу корабля появился мужчина. Высокий, худощавый, с короткими тёмными волосами, кривой ухмылкой и задорным блеском в зелёных глазах.

– Дядюшка Бо… – вымолвил Марк, опешив от изумления. Стоящий на палубе корабля мужчина отчаянно напоминал ему боцмана с «Астарты». Только в отличие от капитана Ричарда Моргана, Романов не питал ложных иллюзий, что его кто-то будет спасать или таранить ради него орбитальные базы, божественные чертоги или хранилище душ во Вселенной.

– Александр Реверс, – представился мужчина, подплывая ближе к Марку. – А это моя «Александрийская Рулетка», – кивнул он на корабль. – Серия «Берг», – добавил он. Мужик, тебя подбросить? – спросил он. – Мне по пути.

– По пути куда? – глупо спросил Марк.

– А тебе не пофиг? – флегматично осведомился капитан Реверс, сбрасывая во вращающуюся звёздную круговерть трап с правого борта. – У тебя тут дела что ли?

Романов подавил острое желание нервно засмеяться.

– Постепенная реанимация, питательные растворы отменить. Время возвращения…

– Продолжать восстановление.

– Второй заключённый, номер…

– Телеметрия не нужна, данные не нужны. Приступить к выводу из анабиоза…

Воронка словно ждала безмолвной команды, начав закручиваться по часовой стрелке, едва Марк ступил на палубу берга. Капитан Реверс только ухмылялся, стоя у руля, который, скорее, выполнял декоративную роль, чем действительно был функциональным предметом.

Вокруг мелькали знакомые и незнакомые лица. Романов чётко видел лицо капитана Моргана, но тот был как будто старше на несколько лет, чем он его запомнил в их последнюю встречу на золотом пляже корабля Светлых. Чужих, нелюдей, новой совершенной формы жизни, если уж быть точнее.

Ричард Р. Морган кружился среди мельтешащих крупинок мусора или далёких миров, то и дело проносясь мимо Марка и едва ли не задевая его краем белоснежного плаща.

«Рыцарь без мозгов и на них намёка», – подумал Марк. Где-то в отдалении мелькали члены команды «Астарты», а совсем рядом проносились похожие на них люди. Романову казалось, что он разглядел Анну Штафф, но немного другую, будто копию самого майора ХаСОМ. Иная форма, жёсткие черты лица, холодные глаза, при взгляде в которые даже бывалому полковнику хотелось отвести взгляд.