Книга Покоренная горцем - Пола Куин

Настал долгожданный момент — Колин не сомневался в этом, — когда ему в последний раз придется сидеть в компании своих врагов, когда придется говорить, как они, и смеяться вместе с ними. Если он был прав в отношении сговора Девона с принцем Вильгельмом, — а Колин был уверен, что не ошибался, — то графу потребуются множество клинков, когда он предаст короля. И на его, графа, «удачу», самый безжалостный наемник, когда-либо владевший мечом или стрелявший из пистолета, приближался сейчас к его порогу.

Колин осмотрел орудийную башню и соседние орудийные платформы, соединявшие круглую башню с квадратной. К сожалению, не видно было грозных стражников, патрулирующих стены. Колин с нетерпением предвкушал жаркую битву, когда наступит время. А до тех пор ему предстояло сдружиться с предателями и помогать им, чтобы затем безжалостно уничтожить их.

Какое-то движение высоко на башне привлекло его внимание. Когда же он вгляделся попристальнее, все его мысли о грядущей победе развеялись бесследно.

На башне стояла девушка; ее длинные светлые волосы и свободное белое платье полоскались на свежем ветру, когда она ступила на край зубчатого ограждения. Была ли она земной женщиной, собравшейся прыгнуть на острые скалы внизу, — или ангелом, готовым взлететь?

Колин в тревоге ждал ответа, и сердце его уже долгие годы не колотилось так сильно. Если это простая смертная, он не сможет ее спасти, когда она упадет. Он много раз на своем веку видел смерть и многих отправил на тот свет собственным мечом, — но до сих пор ему ни разу не доводилось видеть, как кто-то по своей воле расстается с жизнью. Почему она на это решилась? Какая жуткая угроза нависла над ней, если она предпочла броситься вниз, на скалы?

Когда девушка преклонила колена, у Колина замерло сердце.

Чертов глупец! Он не сможет поймать ее!

Но девушка не прыгнула, а примостилась между крепостными зубцами. Оставаясь незамеченным, Колин наблюдал, как она, обхватив колени руками, повернулась в сторону моря. Эта девушка напомнила ему картину, которую он видел при дворе короля Людовика. Там была изображена женщина, вглядывающаяся в морскую гладь и ожидавшая возвращения своего возлюбленного.

Колин внезапно ощутил непривычный спазм в животе. Что-то в этой девушке, стоявшей наверху, задело его за живое. Ждала ли она кого-то? Может, солдата из гарнизона крепости? Она выглядела такой маленькой и страшно одинокой в окружении камня, воды и безбрежного неба над головой. Кто же она такая?

Хм… Уместнее спросить, какого черта все это его занимает? Ведь ему нет до нее никакого дела. Он рожден, чтобы исполнять свой долг, и он способен лучше любого другого выполнить возложенную на него задачу. К тому же он всегда старался избегать привязанностей — сострадание могло погубить его или, что еще хуже, короля. И он не заводил друзей, ибо люди, с которыми Колин общался последние три года, были предателями (они изменили трону, и им нельзя было доверять).

А странный спазм в животе — это всего лишь приступ голода.

Снова натянув капюшон на голову, Колин в последний раз взглянул на девушку. А та вдруг повернула голову — словно уловила его движение. Когда же она вскочила на ноги, ему пришлось сжать зубы, чтобы сдержаться и не окликнуть ее. К счастью, она отступила назад, спустилась с парапета — и исчезла.

Когда о ней осталось лишь воспоминание, Колин вернулся мыслями к предстоящему и направил коня легким галопом через двор церкви Святого Петрока, где со скучающим видом слонялись солдаты Девона. Увидев Колина, они мгновенно оживились и бросились к нему. Спешившись, он скинул капюшон и поднял вверх руки.

— Чужак! — Из группы выступил один из солдат, высокий и широкоплечий, в грязном мундире; его темные сальные волосы спадали на серые налитые кровью глаза. Уставившись на Колина, он спросил: — Что привело вас в Дартмут?

— Я ищу аудиенции у графа.

Взгляд сероглазого задержался на кинжале, сверкнувшем в складках рубашки Колина, затем — на пистолете у него за поясом.

— Что-то многовато при вас оружия. — Солдат взглянул на кожаные сапоги Колина, откуда выглядывали еще кинжалы и второй пистолет.

— На дорогах очень опасно, — пояснил Колин с легкой усмешкой, все еще держа руки вверх. Этот плохо обученный солдат явно боялся его… и поэтому представлял угрозу.

— Как опасно и заходить туда, где тебя не знают, — заявил солдат, схватившись за рукоятку своего меча. — Кто вы такой? Что вам нужно от графа?

— Я бы предпочел сообщить это вашему главному.

— Ну… что ж… — Солдат выпятил грудь. — Я лейтенант Гилберт д'Атр, и вы скажете это мне. Или вам придется вскочить на свою жалкую клячу и убраться отсюда, если еще будете в состоянии…

Колин встречал множество людей, подобных этому лейтенанту. Ему и прежде десятки раз доводилось видеть на лицах такую же вызывающую ухмылку. Но он не мог понять, почему у некоторых неизменно возникало желание испытать его. Может, дело было в его оружии и манере носить его? Или же в холодной невозмутимости его лица? Как бы то ни было, Колин игнорировал подобную браваду, особенно в тех случаях, когда должен был выполнить задание тихо и аккуратно. Однако на этот раз дела обстояли иначе: ему предстояло внедриться в армию, а не в светский салон. Необходимо было завоевать уважение противников — только тогда они стали бы ему доверять.

Вообще-то Колин ничего не имел против небольшой схватки, чтобы зарекомендовать себя. По правде сказать, он даже желал этого. Испытание своего боевого искусства предоставляло блестящую возможность узнать, с кем придется иметь дело. Кроме того, он мог бы показать этим людям, что является весьма ценным пополнением их рядов. Он мог бы легко справиться с ними со всеми, конечно же. Но не стоило слишком рано открывать, с чем им в конечном итоге придется столкнуться.

Лицо Колина оставалось невозмутимым — только что-то мрачное и жестокое промелькнуло в его глазах, когда он посмотрел на своего коня, а затем снова перевел взгляд на д'Атра.

— Мне обидно, когда оскорбляют мою лошадь, лейтенант.

— Так сделайте что-нибудь в ответ! — Д'Атр рассмеялся, обнажив желтые зубы. — Но сначала избавьтесь от всех кинжалов и пистолетов, спрятанных на вас. Я не доверяю любому шотландцу, имеющему две руки.

Освобождаясь от избыточного оружия, Колин мысленно пообещал себе, что д'Атр одним из первых отведает его клинка. А тот со смехом проговорил:

— Ну, давай, заблудший, посмотрим, чего ты стоишь. Но имей в виду: я отправил многих твоих братьев назад к их матерям изувеченными и оскопленными.

Губы Колина искривились в усмешке, и он обнажил меч.

— Только не моих братьев. Их бы вам не одолеть.

Клинок его сверкнул, взметнувшись вверх и блокируя удар д'Атра. Колин отбил еще один удар — и еще один. Мечи сшибались с оглушительным лязгом. Внезапно, чуть отступив, Колин расправил плечи и принялся вращать запястьем; меч же, сверкая под солнцем, казалось, танцевал в его руке с непередаваемой грацией.