Книга Карамболь - Хокан Нессер

В воздухе витало ощущение дождя, и поблескивающие черные булыжники на площади говорили о недавно прошедшем ливне. Небо казалось неспокойным: вероятно, следовало ожидать продолжения. Мужчина завязал шарф, сунул руки в карманы и двинулся по улице Звилле в сторону площади Хроте, где припарковал машину. «Немного пройтись даже хорошо, — подумал он. — Через каких-нибудь несколько сотен метров в голове прояснится. А это не лишнее».

Когда он проходил мимо освещенного входа в универмаг «Боодвик», часы на фасаде показывали двадцать минут двенадцатого, но площадь Рейдере Плейн выглядела темной и заброшенной, словно забытое кладбище. Над Лангхрахт начал сгущаться туман, и, переходя мост Элеоноры, человек пару раз поскользнулся — температура, вероятно, приближалась к нулю. Он сообразил, что вести машину придется осторожно: гололед и алкоголь в крови — сочетание не из лучших. На мгновение он даже задумался, не остановить ли такси, но, ни одного не увидев, отказался от этой мысли. Кроме того, машина понадобится ему завтра прямо с утра, да и оставлять ее на ночь на площади Хроте казалось малоприятным. Хоть ему совсем недавно и установили дорогостоящую сигнализацию, он прекрасно знал, как оно бывает. Для парочки рукастых взломщиков не составит труда залезть в салон, вытащить стереосистему и укрыться в безопасном месте еще до того, как кто-либо успеет вмешаться. «Ничего не поделаешь», — подытожил он с привычным смирением и свернул на улицу Келлнерстраат.

Следует, кстати, заметить, что ему уже доводилось садиться за руль, немного подвыпив. Не раз и не два, и никаких проблем при этом не возникало. Пересекая площадь по направлению к красному «ауди», он пытался подсчитать, сколько всего принял за вечер, однако имелись кое-какие неясности, поэтому к точному результату он так и не пришел. Дистанционно отпер машину и уселся за руль. Сунул в рот четыре леденца от кашля, завел мотор и стал думать о ванне с пеной.

Эвкалипт, решил он про себя. Посмотрел на часы. Они показывали тридцать две минуты двенадцатого.

Автобус проезжал мимо в тот самый миг, когда он вышел на тротуар.

Сперва парень рефлекторно поднял руку, пытаясь призвать шофера остановиться. Потом смачно выругался, глядя, как задние фонари исчезают на небольшом подъеме по направлению к университету.

«Блин! — подумал он. — Почему из всех вечеров именно сегодня им понадобилось соблюдать расписание до секунды? Вот так оно всегда и бывает, черт подери».

Правда, взглянув на часы, он обнаружил, что опоздал на пять минут, значит, винить остается только себя.

Себя и Катрину. Нельзя забывать о Катрине. От этой мысли ему стало чуть легче на душе. Он решительно поправил рюкзак, натянул капюшон и двинулся вперед.

Дорога займет минут сорок пять — пятьдесят, но, как бы то ни было, он окажется дома в самом начале первого. Не так страшно. Мать будет сидеть за кухонным столом и ждать — уж это как пить дать. Будет сидеть с апатично-укоризненным видом, который она тренировала годами — и поднялась до вершин молчаливой драмы, но это еще не конец света. Опоздать на последний автобус может кто угодно, такое случается и в самых лучших семьях.

Возле кладбища Кеймер он засомневался — пересечь его напрямик или нет? Решил идти кругом; путь среди могил и часовен казался не слишком обнадеживающим, особенно в такую холодную темень, когда по улицам, переулкам и из черных каналов ползли морозные клубы тумана. Казалось, туман собирается раз и навсегда окутать город ночной пеленой.

Парень задрожал и ускорил шаг. «А ведь я мог бы не уходить, — вдруг подумал он. — Позвонить маме и остаться у Катрины. Она бы, конечно, немного поругалась, но ничего бы поделать не смогла. Последний автобус ушел. Такси стоит слишком дорого, а разгуливать в одиночку в такое время и в такую погоду молодому парню явно не стоит. Мама бы на этом не настаивала».

Однако мысли так и остались мыслями. Он упорно двигался вперед. Через городской лес — по слабо освещенной дорожке для пешеходов и велосипедистов — он пробежал трусцой и выскочил на главную дорогу раньше, чем ожидал. Сделал глубокий вдох и пошел немного спокойнее. «Остался последний отрезок», — подумал он. Долгий и скучный путь по большой дороге, тоже не самый приятный участок, если начать привередничать. Места для пешеходов и велосипедистов здесь мало. Нужно балансировать на узенькой полоске между придорожной канавой и шоссе, а машины мчатся быстро. Скорость тут не ограничена, да и об особом освещении говорить не приходится.

Двадцатиминутная прогулка по темной дороге в ноябре. Не успел он пройти и двухсот метров, как подул холодный ветер и разогнал туман, а следом полил дождь.

«Проклятие, — подумал он. — Я мог бы сейчас лежать в постели с Катриной. Голый, прижимать к себе Катрину, чувствовать ее теплое тело и заботливые руки, ее ноги и грудь, которую уже почти удалось пощупать… этот дождь — это, наверное, знак».

Но он продолжал идти не останавливаясь. Шел под дождем и ветром, в темноте, и думал о той, что станет первой.

Должна была стать первой.

Припарковался он немного косо, пришлось сдавать назад, и как раз когда ему подумалось, что все промежутки выверены, он стукнулся правым задним крылом о темный «опель».

«Дьявол, — подумал он. — Почему я не взял такси?» Он осторожно открыл дверцу и, прищурившись, посмотрел назад. Столкновение показалось ему ничтожным и не заслуживающим внимания. Пустяк. Он снова захлопнул дверцу. «К тому же, — рассудил он, — сейчас гораздо важнее, что стекла запотели и видимости почти никакой».

Он быстро выехал с площади и безо всяких проблем выбрался на улицу Звилле. Машин было мало, и он прикинул, что, вероятно, окажется дома через пятнадцать — максимум через двадцать — минут; в ожидании зеленого света у аллеи Александерлаан стал обдумывать, действительно ли у него осталась эвкалиптовая пена для ванн. Когда светофор переключился, двинуться с места не удалось — заглох мотор. Он поспешно снова включил зажигание, мотор взревел… все эта проклятая влага. Потом резковато повернул на перекрестке и наскочил на островок безопасности.

Правда, только передним колесом. Ничего страшного не произошло… строго говоря. «Надо просто принять бодрый вид и ехать дальше», — уговаривал он себя, но вдруг понял, что пьян куда больше, чем ему казалось.

«Проклятие, — подумал он. — Необходимо все-таки следить за тем, чтобы не выскакивать с дороги. Будет не слишком удачно, если…»

Он опустил сантиметров на десять боковое стекло и включил вентиляцию на полную мощность, чтобы, по крайней мере, немного улучшить себе видимость. Петляя по кварталам Боссинген и Дейкстраа, где за последние тридцать пять лет не показывался ни единый полицейский, он ехал с образцово низкой скоростью, а выбравшись на шоссе, понял, что зря волновался по поводу обледенения. Зато полило как из ведра; он включил дворники, в пятидесятый раз за эту осень проклиная себя за то, что до сих пор их не сменил.

«Завтра, — решил он. — Завтра я первым делом поеду на бензоколонку. Чистое безумие ездить, когда ты толком ничего не видишь…»