Книга Запретный плод - Наташа Колесникова

— Рита, сегодня ты выглядишь просто великолепно… Я не могу спокойно смотреть на эту красоту… — пробормотал Муравьев, целуя грудь Марины.

— О-ох, Антон… — простонала Марина. — Ты мой самый любимый мужчина, правда… Целуй меня, целуй, дорогой…

Сушина презрительно усмехнулась, глядя на них. Селиванов был совершенно спокоен.

— Микрофон выключен. Крупный план, лицо Игоря, глаза, больше восторга, Игорь… — командовал он. — Лицо Марины. Игорь, ты обнимаешь ее, целуешь… Марина, тебе это нравится, очень нравится. Ты отдаешься страсти, обнимаешь его. Микрофон!

Муравьев страстно целовал грудь Марины, не обращая внимания на съемочную группу.

— Антон… я так счастлива… — сквозь зубы пробормотала Марина.

Селиванов досадливо поморщился:

— Стоп! Марина, ты не очень убедительна.

— Но он же не играет, Вадим Андреевич!

— Игорь, будь внимательнее, ты не в постели у себя дома, а на съемках.

— Я понимаю, Вадим Андреевич, но Марина слишком закомплексована, по-моему. Маринка, отчего ты зажатая такая?

— А оттого что ты мне и даром не нужен! — крикнула Марина. — Играй роль и не лезь ко мне, понял?

Очередной дубль начался с того, что Муравьев повторил слова, которые должен был произнести по сценарию, поцеловал обнаженную грудь Марины, а потом навалился на партнершу, пытаясь стащить с нее трусы. Она уперлась ладонями в его грудь, с силой оттолкнула от себя.

— Стоп! — приказал операторам Селиванов.

— Да пошел ты, козел! — яростно сказала Марина своему киношному возлюбленному. — Ты что себе позволяешь, придурок?!

Полная тишина воцарилась в павильоне. Сказать такое самому Игорю Муравьеву не осмеливались даже известные актрисы. А эта пигалица, студентка Щепкинского, сказала! Судьбу должна благодарить, что получила эту роль, на которую претендовали и Ольга Дроздова, и Амалия Гольданская, а она еще и права свои качает! Что-то совсем невероятное.

Муравьев лег на спину, демонстративно показывая, что играть в таких условиях не может. И действительно не мог, слишком возбужден был, и все мысли его витали вокруг красивого тела, которое он только что обнимал и ласкал. Какие груди, какие бедра, елки-палки! Да он бы трахнул ее по-настоящему, и плевать на всех людей, которые толпились вокруг кровати. Не получилось… Тихая злость заполняла его грудь. Строптивая телка! Она что, хочет стать знаменитой и быть чистенькой недотрогой? Такого не бывает.

Марина выпрыгнула из постели, торопливо оделась.

— В этой идиотской сцене я не буду сниматься! — заявила она Селиванову и повернулась к Муравьеву: — А ты, придурок, еще пожалеешь о своей наглости, понял?! Я найду способ укоротить твои ручонки шаловливые!

— Хорошо, Марина, вернемся к этой сцене позже, когда ты успокоишься, — сказал Селиванов. — На сегодня свободна, завтра поговорим, решим все наши проблемы. Не обижайся на Игоря, он явно переигрывал, но… ты красивая девушка, постарайся его понять.

— Уже поняла! — сказала Марина.

Муравьев и вся съемочная группа с изумлением смотрели на юную красавицу, которая взяла свою сумку и покинула павильон.

Да кто она такая?! И что вообще в этом мире творится? Только Сушина довольно улыбалась, глядя вслед уходящей девушке.

— Поехали дальше, — уверенно сказал Селиванов. — Снимаем офис, одевайся, Игорь, и — за стол. Любовную сцену повторим завтра. Сейчас — встреча Антона с рэкетирами. Игорь, ты собираешься вылезать из-под одеяла?

Муравьев иронично усмехнулся.

— Думаете, так просто перейти от постели к офису, Вадим Андреевич? — с досадой спросил он. — После такой истерики? Знаете, женская истерика чертовски возбуждает.

Он все еще видел перед собой под белым шелком трусов упругие ягодицы Марины, торопливо натягивающей джинсы… Это возбуждало сильнее, чем лежащая рядом злая девчонка.

Сушина подошла к кровати, хлопнула его по плечу.

— Одевайся, одевайся, — мягко сказал Селиванов. — Под столом не видно, что с тобой… творится. Снимаем сцену в офисе! Камера! Осветители!

Софиты высветили противоположную сторону павильона, там был кабинет солидного бизнесмена — массивный стол с компьютером, кожаное кресло на колесиках, вертикальные жалюзи серого цвета, закрывающие несуществующее окно.

Муравьев нехотя встал с кровати, надел костюм, тщательно поправил галстук перед зеркалом и неторопливо пошел к кожаному креслу у массивного стола. Сушина машинально облизнула губы, глядя на мускулистую фигуру актера.

Съемочная группа была разочарована и заинтригована одновременно. Жаль, что не удалось раздеть юную красотку и полюбоваться на ее прелести, но кто она такая, всего лишь студентка, чтобы диктовать условия на съемке?! И как завтра будет сыграна постельная сцена после сегодняшнего скандала? Все понимали, что главную героиню скорее всего будет играть другая актриса, тем более что работали над сериалом вторую неделю и героиня Марины только четыре дня назад появилась в кадре, ее несложно было заменить. Подобные капризы актрисы означали только одно — ее больше не будут снимать ни в этом сериале, ни в любом другом. Законы тут жестокие, хочешь стать звездой — делай все, что тебе прикажут. А какая ты актриса — дело десятое. Немало «сереньких мышек» объявлено звездами лишь потому, что ни перед чем не останавливались. Но еще больше действительно талантливых актрис прозябало в нищете из-за своих принципов.

Пеняй на себя, девочка! Тебе дали шанс, но ты его не использовала! Так думали операторы, осветители, декораторы, гримеры. Если б они знали, как ошибаются!

Татьяна Сушина нервно курила «Кэмел», сидя в своей комнатушке, где едва помещался стол со стулом, когда вошел Селиванов. Остановился, прислонившись плечом к стене.

— Тань, ты чего это ополчилась на девчонку? Она играла вполне прилично; честно говоря, мне понравилось. Буду снимать серьезный фильм — возьму ее. По правде сказать, думал, все будет гораздо хуже.

Сушина выдохнула в потолок струю дыма, болезненно поморщилась.

— Думаешь, тебе удастся снять свой фильм, Вадик? — спросила она.

— Думаю, удастся, — жестко ответил Селиванов. — Ты мои возможности знаешь, рано или поздно они будут востребованы. Участие в Каннах — не хрен собачий. Или ты считаешь, что вечно будут править дебильные продюсеры с дебильными сериалами, рассчитанными на дебилов?

— Да нет, конечно, — усмехнулась Сушина. — Когда-то и гениальные режиссеры у нас появятся, но не думаю, что в ближайшем будущем.

— Так почему ты ополчилась против Марины?

— С чего ты взял, Вадик? Я просто хотела, чтобы сцена была реалистичной. Чтобы она захватила зрителя, понимаешь? Сценарий дерьмовый, но мы же должны отрабатывать свои бабки, верно? Прикинь, если бы они показали настоящую страсть в конце первой серии, люди бы смотрели и остальные. Это же «крючок» для идиотов, которые смотрят сериалы. Пенсионеры, домохозяйки, они хотят — дадим, понимаешь?