Книга Грешники и праведники - Иэн Рэнкин

— Мне нечего сказать.

— Ты уверен?

— А что, размажете меня по стенке? Снова пошлёте в нокаут? Ваша контора этим славилась…

Но Ребус его не слушал. Его внимание переключилось на мобильный телефон, зажатый в правой руке Мейкла. Он выхватил мобильник — увидел, что включён диктофон. Мрачно ухмыльнувшись, Ребус зашвырнул мобильник в кусты можжевельника. Мейкл жалобно вскрикнул.

— Так дальше и будешь жить, Питер? — сказал Ребус, гася окурок о стену. — Вечно озираться, не идёт ли за тобой кто-нибудь вроде меня? Вечно бояться, что в один прекрасный день собака возьмёт след и начнёт копать там, где ей копать не следует?

— У вас ничего нет, и сами вы никто, — отрезал Мейкл.

— Ах, как ты ошибаешься! Значит, вот как обстоят дела: ты у меня на крючке. — Палец Ребуса уткнулся в грудь Мейкла. — И пока твоё дело не закрыто, советую меня опасаться. — Он резко повернулся и пошёл через ворота прочь.

Мейкл смотрел, как Ребус сел в машину и завёл двигатель. «Сааб» рванулся с места, выплюнув из выхлопной трубы облачко дыма. Чертыхаясь себе под нос, Мейкл начал продираться через можжевельник в поисках телефона.

Прощальный обед главный констебль территориальной полиции Лотиан и Границы давал в управлении на Феттс-авеню. Он получил новое назначение к югу от границы, и все терялись в догадках, займёт ли кто-нибудь ту должность, которую он освободит. Восемь региональных подразделений шотландской полиции предполагалось вскоре преобразовать в нечто под названием Полиция Шотландии. Шефом этой новой структуры был назначен главный констебль Стратклайда, а семеро его коллег одного с ним статуса подыскивали себе другие должности.

В попытке придать обеду видимость праздника в столовку приволокли два баннера, ленточки, даже с дюжину воздушных шаров. На столах бумажные скатерти, вазочки с чипсами и орешками, бутылки с вином и пивом.

— Торт будет через полчаса, — сообщила Ребусу Шивон Кларк.

— Тогда я смотаюсь через двадцать минут.

— Ты не любишь торты?

— Я не люблю речи под торт.

Кларк улыбнулась и отхлебнула апельсинового сока. У Ребуса была бутылка лагера, но он не собирался её допивать — слишком тёплое.

— Так-так, сержант Ребус, — сказала она, — что за номер ты выкинул сегодня?

Он уставился на неё.

— Мы долго будем играть в эту игру? — Он имел в виду её шуточки по поводу нового положения вещей: он — сержант, она — инспектор. Они поменялись ролями: десять лет назад он был инспектором, а она — сержантом. Но когда Ребус подал документы на восстановление в полиции, его предупредили об отсутствии инспекторских вакансий, а это означало понижение в звании до сержанта.

«Тебе придётся с этим смириться» — таков был совет, который она дала ему с самого начала.

И он смирился.

— Не могу отказать себе в удовольствии, — ответила Кларк, на этот раз широко улыбаясь. — И ты не ответил на мой вопрос.

— Искал старого приятеля.

— Нет у тебя никаких приятелей.

— Я мог бы назвать тебе с дюжину в этой самой комнате.

Кларк окинула взглядом приглашённых.

— И вероятно, столько же врагов.

Ребус, казалось, задумался над её словами.

— Да, возможно, — согласился он.

Да и как не согласиться — ведь он солгал. С дюжину друзей? Если бы. Да, Шивон Кларк ему друг, вероятно самый близкий. И это несмотря на разницу в возрасте и её нелюбовь к музыке, которую он слушает. Он видел здесь людей, с которыми работал, но почти никого из них он не пригласил бы к себе домой выпить виски и поговорить по душам. Потом здесь было несколько человек, которым он с удовольствием надавал бы пенделей, — ну вот, скажем, этим троим из Профессиональных стандартов.[2]Они держались особняком, подтверждая свой статус парий. Но вид у них был затравленный: их, как и сотрудников отдела по расследованию нераскрытых преступлений, тоже ждала реорганизация и неопределённость. Потом в толпе возникло лицо из прошлого, протиснулось к Ребусу. Ребус пожал протянутую руку.

— Чёрт побери, я ведь не сразу тебя узнал, — признался Ребус.

Эймон Патерсон похлопал себя по плоскому животу.

— Диета и зарядка, — пояснил он.

— Ну, слава богу, а то я уже подумал: сейчас сообщит мне, что высох от неизлечимой болезни. — Ребус повернулся к Кларк. — Шивон, это Эймон Патерсон. Он был сержантом, когда я ещё только начинал зелёным констеблем.

Шивон и Эймон обменялись рукопожатием, и Ребус продолжил:

— А это Шивон. Она инспектор и потому пребывает в жестоком заблуждении, будто я ей подчиняюсь.

— Ну-ну, — сказал Патерсон. — Я вам не завидую. Когда он был зелёным новичком, я, как ни пинал его под зад, не мог добиться, чтобы он делал, что велят.

— Есть вещи, которые не меняются, — согласилась Шивон.

— Эймона называли Жиртрест, — сообщил Ребус. — Когда он вернулся из отпуска в Штатах, то всем хвастался, что там в одном ресторане умял зараз столько свинины, что его наградили фирменной футболкой.

— До сих пор её храню, — сказал Патерсон, поднимая стакан.

— И давно вы в отставке? — спросила Кларк.

Высокий, стройный, без намёка на лысину, Патерсон выглядел ничуть не старше Ребуса, как ей показалось.

— Почти пятнадцать лет. Очень мило с их стороны, что продолжают присылать мне приглашения. — Он качнул стакан в сторону собравшихся.

— Может быть, вас нарочно всем показывают как эталон отставного полицейского.

— Очень может быть, — со смехом согласился он. — Так что же — сегодня мы скажем последнее прости старому Лотиан и Границы?

— Насколько известно — да. — Ребус перевёл взгляд на Кларк. — Напомни, как что теперь будет называться?

— Сформируют два подразделения: одно — Эдинбургское, второе — Лотиан и Шотландские Границы.

— Какая глупость, — пробормотал Патерсон. — Придётся ведь менять все бланки ордеров и маркировку патрульных машин. Какая же тут, к чёрту, экономия? — Он повернулся к Ребусу. — Скажи, ты к Доду пойдёшь?

Ребус пожал плечами:

— А ты?

— Похоже, нам предстоит ещё одно последнее прости. — Патерсон повернулся к Кларк. — Мы все работали вместе в Саммерхолле.

— В Саммерхолле?

— Полицейское отделение рядом с ветеринарной школой на Саммерхолл-плейс, — пояснил Ребус. — Потом его закрыли и всех перевели на Сент-Леонардс.