Книга Восток, Запад и секс. История опасных связей - Ричард Бернстайн

Из эпизода с анонимным учителем английского можно сделать целый ряд выводов. Во-первых, его хвастливые признания стали крайне вульгарным выражением той позиции, которую западные мужчины занимали в Азии уже в течение многих веков. Китайский Прощелыга мог позволить себе такие вольности с местными женщинами, о которых он, наверное, и не мечтал у себя на родине, – или, во всяком случае, там обстоятельства оказались бы гораздо сложнее. Я понимаю, что это спорное утверждение. Ведь и в Соединенных Штатах, и в Британии – да и в Китае – немало мужчин имеют связи с несколькими сексуальными партнершами одновременно. Но уже сам факт, что Китайский Прощелыга завел блог такого рода, доказывает, что в Китае он нашел нечто исключительное, что там возможности для эротических развлечений разительно отличались от имевшихся у него на родине. И исключительным ему казалась не просто легкость и многочисленность описанных встреч, а их полнейшая случайность. На возможности, которые предоставлял ему Китай, указывало взятое им прозвище Прощелыга – пройдоха, беспринципный искатель наслаждений. Из этого следует, что успех, которого он без малейших усилий добивался у молодых китаянок, отнюдь не давался бы ему так легко, если бы он ухаживал за более искушенными и куда менее податливыми женщинами на родине. И потому кажется маловероятным, что китаец – учитель китайского языка, оказавшись где-нибудь в Ливерпуле, Лондоне или Нью-Йорке, нашел бы среди своих студенток сразу нескольких девушек, желающих переспать с ним, что он мог бы флиртовать с ними в такой вольной манере или говорить с ними об их физических достоинствах так, как Китайский Прощелыга говорил со своими шанхайскими подружками.

“Моя милая Тинтин, – писал он замужней любовнице (как раз этот фрагмент блога гневно цитировал Чжан, доказывая порочность Китайского Прощелыги), – у тебя такое красивое, удивительное, чудесное тело. Я постоянно думаю о твоей прекрасной коже, о твоей красивой, гладкой, нежной груди, о твоем сексуальном, плоском и изящном животе, о твоих милых, стройных, изящных ногах и руках… ну и конечно же, о том, что у тебя между ног, и о том, какая ты красивая, сексуальная, безупречная!”

Усугубляя оскорбление клеветой, Китайский Прощелыга отпустил несколько унизительных замечаний в адрес китайских мужчин: по его словам, они “скучные, скучные, скучные”, приверженные традициям, ограниченные, лишенные воображения и менее привлекательные, чем белые, европеоидные мужчины. Он утверждал, что китаянки, даже девственницы, всегда изумляются размеру его члена – в сравнении с членами, которые они видели у китайцев. Тинтин даже признавалась ему, что ее муж-китаец не способен удовлетворить ее, а вот с ним такой проблемы не возникало. Представления о сексуальном превосходстве мужчин-европеоидов очень распространены в Китае. Во всяком случае, Прощелыга – далеко не единственный, кто об этом упоминает.

Это не значит, что я уверен, будто опыт Китайского Прощелыги легко повторить или что он не лукавил, рассказывая о своих легких и почти бесчисленных победах. Вполне вероятно, что гораздо большее число его бывших студенток отвергли его приставания и что Китай в целом отнюдь не раздолье для охотников до сексуальных приключений, каким его описал этот блогер. И все же за его рассказом явно что-то стоит, что-то говорит о том преимуществе, которым пользуются здесь западные мужчины, соревнуясь за внимание девушек, – что-то такое, что уловили Чжан и его сторонники, жалуясь, по выражению Чжана, на китайское идолопоклонство перед всем иностранным. “В этом проблема, – написал мне в электронном письме Чжан. – Это не единичный случай. В Китае полно таких Китайских Прощелыг”. Действительно, примерно в то же самое время, когда поднялась шумиха из-за Прощелыги, вспыхнуло еще несколько громких и жарких споров вокруг других иностранцев, похвалявшихся своими сексуальными победами в Китае. Один из скандалов разгорелся вокруг сорокадвухлетнего американца Роберта Куглера, разместившего в сети фотографии семидесяти девяти китаянок, с которыми, по его утверждению, он переспал. Скандал разгорелся до того, что, по словам профессора Чжана, в ту пору слова “Роберт Куглер” стали самым частым предметом поиска в Google и Yahoo! в Китае.

В 2007 году, будучи в Пекине, я взял интервью у нескольких образованных китаянок, у которых в ту пору (или в прошлом) имелись сексуальные партнеры-иностранцы, и эти умные, искушенные, уверенные в себе женщины охотно соглашались с тем, что иностранцы обладают определенной “аурой” и что обычно китаянки (включая их самих) считают их привлекательными. “Почему же?” – спросил я.

“Дело в размере!” – моментально последовал веселый ответ одной из этих женщин – миловидной хозяйки магазина одежды. Ответ был шуткой лишь наполовину, потому что здесь по-прежнему живуче представление о том, будто у западных мужчин член больше, чем у азиатов. На самом деле женщина, давшая такой ответ, как раз собиралась расстаться с любовником-иностранцем и уехать из Пекина к любовнику-китайцу, жившему в провинции, так что, очевидно, размер в данном случае не имел значения.

Тема любовных отношений между китаянками и иностранцами довольно сложна. В Шанхае циничные женщины пренебрежительно называют иностранцев “билетами на самолет”. В Таиланде в ходу другое прозвище – “ходячий банкомат”. Пускай западные мужчины тешат себя мыслью, будто наделены особой притягательностью в глазах азиатских женщин, – истина состоит в том, что они всего лишь олицетворяют надежду на материальную выгоду или, быть может, мечту о богатой жизни где-нибудь в другой стране. Но дело, конечно же, не только в этом, особенно теперь, когда экономический бум в Китае породил целый класс богатых китайцев, способных не хуже западных мужчин обеспечивать своих жен или подруг машинами, сумочками от Гуччи, заграничными поездками и красиво обставленными квартирами. Одно из первых наблюдений, которые я сделал за все годы, прожитые в Азии (то самое, что спустя десятилетия привело к идее написать данную книгу), относится к началу 1970-х, когда я, в ту пору студент-лингвист, оказался на Тайване. Тогда я сделал открытие: молодому американцу немного “ботанского”, книжного склада (вроде меня), такому юноше, которому трудно было найти себе пару на выпускном школьном балу, часто удавалось завладеть вниманием очень симпатичных тайваньских девушек.

Как это объяснить? Несомненно, отчасти дело было в будоражащей возможности перебраться в Америку, где жизнь, особенно ту пору (и гораздо меньше в наши дни, поскольку Тайвань уже превратился в демократическое государство с уровнем жизни, вполне сопоставимым с американским), казалась свободной и богатой по сравнению с жизнью на Тайване. Но при этом было совершенно ясно, что любой молодой человек с Запада удостаивался незаслуженного признания просто в силу того, что он иностранец. Связь с ним сама по себе служила романтическим украшением, дополнительной ценностью в глазах очень многих городских образованных тайваньских девушек.

В 2007 году в Пекине я спрашивал у своих успешных в профессиональном плане собеседниц, нет ли у них ощущения, что иностранцы открыто пользуются тем явным преимуществом, которое я когда-то впервые отметил на Тайване, и они отвечали решительным “да”. Преимущество западных мужчин, по их мнению, основывалось на четко определяемых чертах. Причина крылась не столько в деньгах, сколько в утонченном стиле жизни, с которым ассоциировался Запад, а также в ощущении, что связь с западным мужчиной – в каком-то смысле более заманчивое, волнующее, смелое светское приключение, чем куда более обыденные отношения с китайцем. И эти чувства часто находят отклик у одиноких (а иногда и женатых) западных мужчин, для которых подруга-китаянка (или даже не одна) – важная составляющая полной приключений жизни на Западе.