Книга Тайный сыск царя Гороха - Андрей Белянин

– Пироги с визигой.

– М-м… замечательно! Прибереги, если буду задерживаться. Мне сегодня жалованье получать.

– Ты уж деньги-то, милок, суй за пазуху подальше, украдут, не ровен час…

– У лейтенанта милиции? Не смеши, старушка! – Быстро захватив в сенях китель и фуражку, я вышел на крыльцо.

– Здравствуйте, батюшка.

– Здорово, Митяй. Кого это ты там поливаешь?

– Да вон холопы царские. Твою милость видеть хотели. Уж я уговаривал, объяснял, мол, воевода кушать изволит, а они, неслухи, ни в какую! Вынь да положь, а не то, говорят, терем разнесем! Ну, уж я так и эдак, и по-хорошему, и с поклонами…

– Брехло ты, Митька, – удовлетворенно крякнул я. – Ладно, поплескай еще, пусть скажут, зачем пожаловали.

Мой напарник от щедрой души вылил по полному ведру воды на каждого. Нарядные гонцы походили теперь на свиней, блаженствующих в луже.

– А… ап… смилуйся, батюшка! Отзови ты, Христа ради, своего ирода. Мы ж по делу…

– Вежливость – превыше всего! – наставительно отметил я. – Вон на воротах расписание висит: прием граждан с 9.00. А сейчас не более половины седьмого. Чего ради волну гнать?

– Так ведь спешное дело, государево, – приподнялся один, а другой так и сидел, раскрыв рот и проверяя пальцем сохранность каждого зуба. – Царь наш просит тебя немедля во дворец идти, у них в казне большая покража обнаружилась. Мало три сотни золотых червонцев как корова языком слизнула!

– Ну, уж корова-то здесь точно ни при чем, – буркнул я.

Третья кража за две недели. Предыдущие были не так заметны, и царь не давал им огласки, думая, что сам засунул куда-нибудь свои ключи и перстень с хризопразом. Значит, допекло-таки его величество…

– Эй, Митяй! Запрягай кобылу, опергруппа, на выезд!

Царский терем был огромен – четыре этажа! В городе, где основная масса изб вообще едва видна от земли, это впечатляло. Дождя, слава богу, давно не было, дорога сухая, и мы добрались сравнительно быстро. Можно было бы и еще быстрее, если верхами, но в здешних краях престиж превыше всего. Как человека, облеченного властью, по вызову батюшки-царя меня всегда доставляли на телеге со специальным подобием кресла. Это мы с Митяем к табуретке спинку приколотили, укутали соломой, прикрыли ковром – получилось не хуже трона. Крестьяне и ремесленники при виде меня, гордо восседавшего на телеге с таким диковинным сиденьем, снимали шапки, кланялись и крестились. У ворот, путаясь под ногами у невозмутимой стражи, суетился думный дьяк Филимон. Обычно он и отсчитывал мне десять червонцев в месяц, по три раза проверяя и норовя подсунуть старые, затертые. Дьяк был худ, высок, имел бегающие глазки, козлиную бородку и сварливый нрав.

– Где ж тебя черти-то стоко времени носят?! – накинулся он, даже не дожидаясь, пока я слезу.

– А где ваше «Здравствуйте, товарищ участковый»?

– Ну, здравствуй, здравствуй, сыскной воевода. Государь уж истомился весь, кричит, ногами топает, а тебя нет как нет!

– Вы не одни, вызовов полно, людей на все дела не хватает… – привычно забубнил я, но Филимона на мякине не проведешь.

– Хитер ты больно, лейтенант. Гляди, доведешь батюшку – повисишь денек на дыбе, поумнеешь!

При случае обязательно дам ему в глаз, но сейчас не время и не место. Мы поднялись по ступенькам наверх. Царь ждал меня в главном зале на третьем этаже. Когда мы вошли, он мерил комнату шагами от окна до окна.

– Заходи, Никита Иванович… Жду тебя. А ты пошел вон.

– Но батюшка… а как же… кто ж слова твои мудрые записывать будет? Не ровен час, какое слово и утеряется.

– Пошел вон! – рявкнул государь, замахиваясь на дьяка скипетром, но тот успел выкатиться за дверь.

Да, настроение у его величества не очень. Горох в таком состоянии действительно крутоват и скор на расправу.

– Ограбили меня, – глухо пожаловался он.

– Слышал. Давайте по порядку. – Я присел на скамью и раскрыл планшетку. – Какие ценности пропали?

– А ты не знаешь?!

– Слушайте, кто из нас двоих следователь – вы или я?! – Еще в школе милиции нам вдалбливали в головы – все под запись, все как положено, отчетность и еще раз отчетность. – Спрашиваю второй раз, что пропало?

– Перстень с хризопразом золотой, персидской работы. Сундучок дубовый, уголки да крышка железом резным обиты, в нем монет сотни на три, а то и больше… – пустился перечислять царь.

– Минуточку, гражданин! Помнится, на прошлой неделе у вас якобы пропали ключи?

– Ключи-то нашлись, под кроватью у меня валялись, а вот прочего нет.

– Все ясно. Кого подозреваете?

– Да всех! – разгорячился государь. – Ежели ты эту пропажу не найдешь, я тут всю челядь на кол пересажаю! А тебе велю голову отрубить, чтоб впредь не врал, будто воров ловить учен был.

– Ну, вы не очень-то… Милицейское управление лучше бы на ноги поставили, а то орете тут! Кто мне под начало тридцать стрельцов обещал? Кто божился ночное конное патрулирование финансировать? А матерьяльная база? Две кобылы да телега! Из всей сыскной бригады – один Митяй. Ну не разорваться же нам обоим!

– Ладно… не серчай, – отошел Горох, но тут же стукнул кулаком по подоконнику: – А воров все ж таки найди!

– Найду, найду… куда они денутся. Где сундук-то стоял?

– Ясно где – в подвалах, где и прочая казна хранится.

– Мне надо осмотреть место преступления. – Захлопнув планшетку, я поднялся и кивнул царю: – Прошу следовать за мной.

Мы спустились в подвалы. Вход охраняла стража из четырех сменных стрельцов, однозначно утверждавших, что никто из посторонних к государевой казне близко не подходил. Знакомая картинка… Никто ничего не видел, не слышал и вообще не знает, о чем речь. Пока царь доставал ключи, я внимательно осмотрел здоровенные замки. Никаких следов взлома, если и открывали, то не самодельной отмычкой, а родными ключами. Петли, скобы, кованые гвозди – все настолько надежно, что хоть взрывай, одной фомкой никак не взять. Царь наконец отпер дверь, и мы вошли внутрь. Двое шагнувших следом стрельцов зажгли свечи в высоких подсвечниках. Сравнительно небольшое помещение оказалось чуть ли не под потолок заставлено сундуками, коробами да бочками.

– Тут весь запас – золотой, серебряный и медный. Каменья самоцветные в другом месте держу. Вещи из злата-серебра – тоже.

– А-а, тут, значит, у нас только монеты?

– Только они, – подтвердил государь.

– Это правильно. Личные сбережения нельзя держать в одном месте. Вот еще, кто имеет постоянный допуск к золоту?

– Я, боярин Мышкин, казначей Тюря да дьяк Филимон. Ах, вот оно что, – внезапно догадался Горох. – Вот, значит, о ком ты речь-то вел?.. Кого подозреваю, говоришь? Зело умен ты, воевода участковый. Сей же час всех троих на дыбу!