Книга Диктатор и его модель. Молдова - власть без легитимности - Александр Бойко

В августе 1956 г., по истечении срока правления Маглуара, Дювалье вышел из подполья и 7 сентября объявил о своих претензиях на место президента. За пост президента сражались три влиятельных претендента – сенатор Луи Дежуа, адвокат Клеман Жюмель (один из братьев), учитель математики Даниель Финьоле. Представители элиты и СМИ игнорировали Дювалье – по их мнению, «у этого противного лилипута никаких шансов на успех не было». Между тем, Дювалье провозгласил лозунг «Работа для всех!», обещая покончить с коррупцией, восстановить социальную справедливость и ускорить строительство школ. 25 мая 1957 г. Дювалье обратился к наиболее сильным кандидатам – Жюмелю и Финьоле – с призывом «спасти страну от ужасов гражданской войны», для чего без выборов передать власть Финьоле как «временному президенту». 26 мая Финьоле согласился принять власть и назначил, по предложению Дювалье, начальником генштаба генерала Кебро. Через 19 дней Кебро прямо на заседании правительства арестовал Финьоле и выслал его из страны. 22 сентября 1957 г. хунта во главе с Кебро провела выборы без регистрации избирателей. Победил Дювалье.

До этого момента вся карьера доктора Дювалье была, казалось бы, неразрывно связана с американским покровительством. Под американской «крышей» сельский врач делал карьеру, получал образование и связи. И «вдруг» из-под крыши вышел – выяснилось, что у бывшего помощника лейтенанта имеется своя воля.

Свежеиспеченный диктатор пришел к власти на волне антимулатской истерии. Негритянское большинство – самая бедная и малограмотная часть населения – воспринимало доктора Дювалье как защитника интересов «коренных» гаитян. Мулаты – в основном интеллигенция, инженеры, врачи, учителя – были вынуждены бежать из страны, превратились в людей второго сорта. Многие из них оказались в соседней Доминиканской республике, где правила полицейская диктатура, но все же не беспредельная тирания. С этого момента «доминиканские сепаратисты» превратились в жупел для режима Дювалье.

Одной из главных объективных причин прихода к власти Дювалье стал кризис действующей политической элиты, ее неспособность к эффективной самоорганизации. Получив диктаторские полномочия, Дювалье эту элиту добил окончательно. Началось – сначала тайно – массовое уничтожение политических оппонентов. Были закрыты все оппозиционные СМИ, распущены профсоюзы и студенческие организации, высланы из страны священники, не пожелавшие прославлять режим Дювалье. Очень скоро окончательно укрепился режим личной власти, действующий в отсутствие не только оппозиции, но и политического класса в целом, и опирающийся исключительно на насилие, страх и запугивание.

Владимир Николаевич Воронин родился 25 мая 1941 г. в селе Коржова Дубоссарского района Молдавской ССР в крестьянской семье. Как утверждается в некоторых источниках, его отец – русский, военнослужащий Красной армии, погибший в начале войны. Его мать – молдавская крестьянка.

Воспитывал Воронина отчим – молдавский коммунист, уполномоченный райкома по коллективизации.

Воронин – типичный выходец из советского молдавского села, его родной язык – молдавский, но до недавнего времени говорил он на нем плохо, гораздо хуже, чем на русском, – как и большинство молдавоязычных крестьян, пользующихся своего рода «бедняцким диалектом».

Считается, что Владимир Воронин имеет высшее образование. По-настоящему он учился только в Кишиневском кооперативном техникуме, который окончил в 1961 г. В 1971 г., уже перейдя на партийную работу, он окончил Всесоюзный заочный институт пищевой промышленности, а в 1983 г., перед переходом на работу в ЦК КП Молдавии, – Академию общественных наук при ЦК КПСС. Есть у Воронина и еще один диплом – Академии МВД СССР, который ему достался в 1991 г. по завершении (как тогда казалось) милицейской карьеры.

С 1961 по 1966 г. будущий президент работал заведующим хлебопекарней в с. Криулень, затем пошел на повышение и до 1971 г. возглавлял – в качестве директора – хлебозавод в Дубоссарах. Видимо, именно к этому моменту относятся слова самого Воронина: «Когда сформировался как личность, меня стала двигать советская система подбора, воспитания и расстановки кадров» («Наш современник», №7, 2001).

Сначала «советская система» послала бывшего директора хлебозавода в райком, потом – на должность председателя горисполкома в Дубоссарах и Унгенах, а в 1981 г. с должности председателя Унгенского райисполкома отправила на обучение в АОН при ЦК КПСС, чтобы после доверить работу в орготделе ЦК КПМ. В 1983—1985 гг. тов. Воронин – сначала инспектор, а затем зам. зав. орготделом республиканского ЦК.

1985 г. («перестройку») бывший директор хлебозавода встретил в должности заведующего отделом Совмина Молдавской ССР, и с этого высокого поста был послан в Бендеры в качестве первого секретаря горкома партии. Столь высокая номенклатурная должность подразумевала возможность свободно перемещаться во власти – сначала Воронин автоматически стал депутатом республиканского Верховного Совета, а затем – в 1989 г. – был назначен министром внутренних дел МССР, получив воинское звание генерал-майора.

В этот самый момент «советская система», уверенно выдвинувшая выпускника кооперативного техникума и директора хлебозавода в министры внутренних дел, начала давать сбои. Перестройка незаметно перешла в распад Союза.

Новоявленный «политический деятель» Воронин 31 августа 1989 г. голосовал в Верховном Совете за «Закон о функционировании языков» – по существу подрывной, закладывающий мину под национальное согласие в многонациональной республике и дискриминирующий русский язык и русскоязычных граждан, составлявших основу экономической и интеллектуальной мощи Молдавии. А немного позже он же уже предлагал на 20 лет приостановить действие этого закона на Левобережье.

Когда в 1990 г. толпа обезумевших народнофронтовцев пошла на штурм здания МВД, чтобы «проверить» уровень знания милиционерами «государственного языка», министр Воронин запретил своим подчиненным применять силу. Вдохновленные демократичностью министра, поборники румынской идентичности независимого молдавского народа провели в захваченном здании свой экзамен на знание языка – сотрудников МВД, плохо владевших молдавским, избивали и выбрасывали из окон.

На этом развитие политика Воронина не остановилось. Руководить республикой (которую теперь было велено именовать «ССР Молдова») стали председатель Верховного Совета Мирча Снегур и руководитель правительства Мирча Друк (лидер «Народного фронта»), а точнее – нерушимый блок национал-коммунистов и националистов. В это правительство партаппаратчика Воронина не взяли, и он обратился за помощью к любимой «системе подбора и расстановки», которая к тому времени еще продолжала действовать. Новоявленный руководитель республиканской милиции поехал в имперскую Москву, в Академию МВД, и с мая 1990 по сентябрь 1993 (!) г. числился в резерве кадров МВД РСФСР (России).

В его отсутствие ситуация в Молдавии изменялась быстро и бурно.

На волне народнофронтовской активности 1990 г. суверен-номенклатурная элита ССР Молдовы перевела молдавский язык на латиницу и переименовала его в румынский, заменила флаг МССР на румынский триколор, а главное, подтолкнула русскоязычные районы Приднестровья и регионы проживания гагаузов к мощным сеператистским выступлениям, закончившимся образованием непризнанной Приднестровской Молдавской Республики.