Книга Пикассо в придачу - Анита Андерсон

– Черт бы тебя побрал, Бас. Такое впечатление, что твои мозги с бананами перемешали и поджарили. Как это – ничего не изменилось? Все изменилось.

Он нахмурился. Когда Бас становился серьезным, его голубые глаза темнели и приобретали цвет океанской воды, в которой прячутся акулы.

– Подумай хорошенько, не волнуйся так, Кэрон. Все будет как прежде. И я точно такой же человек, каким был час назад. Я люблю тебя до безумия. Единственное отличие – твое отношение к происходящему. Но все это не имеет ничего общего с реальной жизнью. На самом деле абсолютно ничего не изменилось.

– Насчет волнения – это ты верно подметил. А в действительности произошло вот что: четыре года я потратила на негодяя, который меня обманывал. Кстати, как насчет тестов? Ничего не хочешь мне рассказать?

Он улыбнулся:

– Милая, только не говори, что ты тоже беременна.

– Нет, я просто не могу в это поверить! Значит, ты продолжал спать со своей женой? И это после того, что у нас было?

– Ну, это входит в обязанности мужа. Кстати, это будет наш четвертый ребенок. Видишь ли, в этом и проблема. Понимаешь, моя жена постоянно беременеет. То один ребенок, то другой. Как только это случается в очередной раз, она теряет интерес к сексу.

– А ты уверен, что именно это является причиной? Я вот, например, ни капельки не беременна, но интерес к сексу с тобой потеряла.

Неужели я была влюблена в него? Разве от настоящей любви освободиться так просто? Будто ты ворочаешься во сне и, неловко повернувшись, оказываешься на полу на коврике? Или, как серфингист, падаешь с доски и тонешь? Или это так просто, как избавиться от детского пристрастия к куриной лапше?

Мы молчали, пока официант наливал шампанское в бокалы и исполнял для Баса чечетку под названием «Я люблю большие чаевые». У меня появилась возможность внимательно приглядеться к Басу. Мне померещилось, что человек, которого я любила, его внешность, обаяние и ум куда-то испарились. Такое впечатление, что осталась только оболочка, внутри которой – пустота. Сердца нет, мозгов и пищеварительного тракта тоже нет. Казалось, шампанское должно излиться из него, словно вода из римских скульптурных фонтанов. Знаете, такой струйкой, которую помпа гонит к пенису.

Впрочем, Бас все-таки утратил свой хладнокровный вид. Он сказал:

– Послушай, Кэрон, я не хочу, чтобы ты устраивала мелодраматические сцены. Такое часто случается. И все идет прекрасно.

– Да нет, не всегда, Бас. Помнишь случай, когда жена отрезала рукава со всех шикарных пиджаков своего мужа? Или тот, когда все сбережения супруга были потрачены на благотворительность? А еще одна жена продала «порше» своего мужа за двадцать долларов. Но самый интересный – это, конечно, когда одному парню член отрезали.

Бас порозовел. На его лбу выступили капельки пота.

– Не так уж это все забавно, Кэрон. И не забывай: мы не женаты. Я имею в виду все эти случаи. Супружеские узы нас не связывают.

Моя ярость немного улеглась. Я была настолько спокойна, что вполне могла вскочить и завопить – достаточно громко, чтобы зеркало за барной стойкой треснуло: «Ну, мы, разумеется, не женаты, но как насчет бизнеса?! Мне принадлежит часть фирмы, поскольку я помогла ее открыть».

На самом деле уговор был такой: Бас нашел деньги, а на мою долю выпало вести дела. Через десять лет я должна была стать партнером и получить в собственность половину компании.

Он нежно мне улыбнулся и немного расслабился. Бас вроде и правда думал, что все пойдет как раньше. Это настолько поразительно, что я бы не удивилась, даже если бы он стал мочиться через уши.

– Ну, это не совсем так, – сказал он. – С точки зрения закона тебе вообще ни черта не принадлежит. Так что, милая, это еще одна причина, по которой нам лучше не расставаться.

Теперь была моя очередь улыбаться. Я перегнулась через стол и прошипела:

– Да пошел ты, Бас Блекман!

Он не обратил на это ни малейшего внимания и продолжал есть. Я проткнула панцирь омара вилкой – при этом раздался приятный хруст, – но не притронулась к нему, а пыталась бешено соображать, чтобы хоть что-то придумать. По всей видимости, так же, как когда-то этот омар. Наши судьбы решились в один и тот же час.

Я, безусловно, не святая, но мне кажется, я заплатила слишком высокую цену за то, что верила и любила. С другой стороны, может, это расплата за обыкновенную надежду. Когда на доспехах Баса стала появляться ржавчина, я старалась просто не замечать этого. Например, секретарша, с которой Бас долго работал, отзывалась о нем как-то странно, что, как мне представлялось, объяснялось ее старомодными взглядами на жизнь. И мне не хотелось задумываться, почему он отсутствует четыре дня в неделю. Включая воскресенье. Это вроде как день отдыха практически для всех. Кроме того, несмотря на то, что Басу было всего тридцать девять, ему был необходим отдых после каждого перелета. А ведь влюбленный мужчина вполне мог бы отдохнуть, занимаясь любовью в воскресенье вечером! Ну да, теперь-то я точно знаю, что он вытворял во время так называемых командировок.

Бас бросил салфетку на стол и сделал знак официанту.

– Я спешу на самолет. Прости, дорогая, но ты ведь знаешь – этот контракт на миллионы долларов.

Он вновь попытался взять меня за руку, и, отдергивая ее, я задела вилку, которую воткнула в омара, после чего он с хлюпаньем приземлился прямо на запястье Баса. Спокойно вытирая руку салфеткой, Бас произнес:

– Кэрон, дорогая, черт с этим со всем. Хватит уже. У меня нет времени. Ну давай проклинай меня, обзывай…

– О, естественно, Бас. Что я должна сказать? «Все кончено, если я еще раз узнаю, что у тебя есть жена и четверо детей!» Или: «Да пошел ты к черту! Даже не вздумай опять собираться жениться на мне». В начале каждого года ты словно закладывал маленькую бомбу с часовым механизмом – и это первая причина, по которой пути назад нет. Вторая причина – я не встречаюсь с женатыми мужчинами. Ты ведь говорил мне, что не женат!

– Кэрон, ты же современная женщина. И знаешь, именно это говорят все мужчины. Я был уверен, мы сможем стать партнерами как раз потому, что ты никогда не старалась как можно быстрее выскочить замуж.

Я дошла до последней точки.

– Может быть, я действительно питаю отвращение к браку. У меня аллергия на женатых мужчин. И ты – худший симптом этой болезни. Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь поверю хоть одному твоему слову?

В действительности у меня нет никакой неприязни к семейной жизни, и я думала, что в один прекрасный день мы с Басом поженимся. Но, бесспорно, я не собиралась теперь рассказывать ему об этом. Это все равно что бежать, хромая, за машиной и кричать водителю: «Эй, ты! А ну-ка вернись! Ты мне только что ногу сломал!»

Бас взял счет, который положили на небольшой серебряный поднос (напоминание о том, что большие чаевые – это самое главное). И поскольку я не встала, он сказал: