Книга Атака мертвецов - Рагим Джафаров

– Брось чины, Андрей. Здорово нас наградили за наш кутеж, что скажешь? Отправить кавалерию в лес, на болота карлушек разыскивать. Вот тебе и судьба гусара, служить отчизне верно. – Говоря это, кавалерист перестал заниматься геологическими изысканиями, развернулся и стал спускаться с холма. Спутник его последовал за ним.

– Я драгун, Жорж, да и ты теперь тоже.

Было в них что-то карикатурное. Каждый по отдельности не производил хоть сколько-то комичного впечатления, но вместе. Один высок, другой – отнюдь, один светловолос, другой – ни сколько. Андрей и Жорж.

– Бьюсь об заклад, за это же тебя и выгнали из лейб-гусарского полка. Или все же за долги? Будь так добр, поделись историей. – Видимо дружба их позволяла задавать подобные вопросы, потому как Жорж лишь рассмеялся.

– Гусары денег не берут! Но на самом деле дуэль – причина всех моих мытарств. – Ротмистр говорил легко, было видно, что история эта давно им пережита и не вызывает никаких тревог.

– Тем не менее, ты не прав, долги бывают разные. Ты свой вернул, за что и вылетел с теплого местечка. – Суждения Андрея касательно природы долгов заставили Жоржа рассмеяться от всей души.

– Таких долгов я ничуть не боюсь, верну любому с процентами. – Теперь смеялись оба.

– Что с разъездом? – Друзья подошли к коням, которые ждали их у подножья холма.

– Брось, Андрей, люди устали, не вижу никакого смысла продолжать разведку. Мы достаточно удалились от крепости. На рассвете повернем обратно. А если честно, то вся эта разведка лишь способ выставить меня из крепости. Как говорят, я разлагаю дисциплину. – Он легко взлетел в седло, покрутил ус и послал коня шагом. Через несколько секунд к нему пристроился корнет.

– Как бы то ни было, а немцы не минуют Осовец, ты понимаешь сам, им лучше ударить здесь, чем биться о неприступные бастионы Новогеоргиевской крепости. – Андрей внимательно посмотрел на друга.

– Ни секунды не сомневаюсь. Но вести войско через незнакомые леса и болота дело рискованное. Проще сделать это севернее, а главное быстрее. Нет тут ни одной живой души, кроме нас, да, быть может, пары медведей.

Долго ехали они в тишине. Мимо проплывали весьма унылые пейзажи. Чахлые деревца, гнилые болота. Наконец Андрей нарушил тишину: «Допиши письмо, прошу тебя».

– Опять ты за свое, допишу, не сомневайся, приедем в лагерь, так сразу сяду за эти, столь тобой горячо любимые, писульки.

– Я думал ты любишь писать письма – корнет испытующе посмотрел на ротмистра.

– Будь уверен, так оно и есть. Но есть всему разумные пределы. Мне и писать-то то нечего. А уж тем паче учитывая твою просьбу. Не могу я даже представить, что это мое последнее письмо. Ну не могу и все тут. – Жорж так увлекся объяснением, что проглядел ветку, которая сшибла с него головной убор. Друзья остановились.

– Будь по-твоему, не можешь и не надо, но просто напиши все, что хотел бы сказать, иного и не надо. Потом уже будет поздно.

Ротмистр, не слезая с коня, подхватил с земли фуражку, крякнул, отряхнул ее от грязи и надел. Подумал немного, после чего произнес: «А сам-то, будь так добр, напиши такое же письмо, а после мы и обменяемся ими. И когда тебя, а быть может и меня, хотя сомнительно, убьют, письмо это отправится к адресату. Что скажешь?»

– Мне некому писать. Подъезжаем, господин ротмистр.

Они действительно выехали к биваку. Сдали коней встречавшему их ефрейтору, выслушали доклад и прошли в палатку ротмистра. Андрей зажег лампу и поставил на стол, Жорж разложил карту и прижал ее углы. На двух углах лежали книги, на одном стояла рюмка, а на четвертый угол он положил фуражку.

– Итак, нужно отметить ту возвышенность и просеку. Как сильно мы удалились от крепости? – Ротмистр уперся руками в стол и пристально вглядывался в карту.

– От Осовца, от передовых позиций или от Белостока? – Андрей встал у другого края стола и, выудив бинокль из футляра, стал пристально его рассматривать.

– Послушай, от крепости значит от крепости. Мне кажется, я выразился совершенно ясно.

– Тогда ты выставишь неверную отметку, выставляй относительно передовой. Десять верст. – Корнет положил бинокль на стол и ковырялся в нем ножом.

– Не могу найти, вероятно, карта уж слишком неточна. – Жорж наклонился к самому столу, едва не коснувшись носом бумаги.

– Выстрой равнобедренный треугольник. Основанием его будет Осовец и Белосток. Отметь вершину. Потом от нее на восемь часов, дайка подумать, да все верно, три сантиметра по карте.

– Равнобедренный говоришь – казалось ротмистр в отчаянии.

– Я сам отмечу, ты лучше письмо напиши, тем более, что с картографией у меня дела обстоят не в пример лучше твоего.

Каждый занялся своим делом. Андрей в неверном свете лампы корпел над картой, Жорж, в столь же неверном свете той же тусклой лампы писал письмо. Иногда он кряхтел, охал, ахал и фыркал. Начинал вдруг ходить по комнате или, теряясь в мыслях, долго смотрел в одну точку. Наконец победно воскликнул, выудил откуда-то бутыль спиртного и рюмку. Налил и стал озирался в поисках второй. К тому моменту корнет не только сделал все необходимые пометки на карте, но и исправил бинокль, который, в последнее время, так и норовил разделиться на две подзорных трубы. Жорж подошел к столу и налил в ту рюмку, что прижимала угол карты, пролив при этом пару капель на бумагу.

– За нас! – И не дожидаясь выпил.

– У меня просто нет выбора, за нас! – Андрей опрокинул рюмку, занюхал фуражкой Жоржа. Карта, лишенная груза с одного края, скрутилась в рулон.

– Держи, глуповатое вышло письмецо.

– Уверен, что написал то, что действительно хотел сказать? – спросил корнет убирая письмо в карман.

Где-то в ночном лесу раздался хлопок. Звук разлетелся по всей округе. Корнет не мог его спутать ни с чем.

– Это выстрел! – Он удивленно посмотрел на ротмистра.

– Брось, кому бы тут стрелять.

В палатку влетел вахмистр и затараторил: «Господин корнет, ой, господин ротмистр, стреляют никак, так я уж велел седлаться, а Гришка»…

– Да уймись ты! Отставить седлаться, некому тут стрелять. Дерево сухое упало. Иди спать. – Жорж зло поставил стакан на стол. Растерянный вахмистр вышел.

– Я уверяю тебя это выстрел. Сомнений нет и быть не может, револьвер!

– Поди вон, будь так добр, картой сам займусь. – Жорж смотрел куда-то в пустоту.

Андрей вздохнул, надел фуражку и вышел из палатки, будь тут дверь, так он бы непременно ею хлопнул бы.

Все началось в так называемую собачью вахту, в предутренние часы, когда веки даже самого добросовестного караульного начинают смыкаться. На бивак напали. Шквал пуль ударил из леса, следом полетели гранаты. Ротмистр не спал, а потому при первых звуках выстрелов он надел фуражку, оправился и вышел из палатки. Послышались разрывы гранат, благо он находился в центре лагеря, и никакой возможности добросить сюда гранаты враг не имел. За разрывами послышались крики раненых, потом команды вахмистра и урядников. Жорж быстро зашагал к палатке Андрея, на ходу отдавая приказы: «По коням, драгуны в арьергарде, шестой полуэскадрон в авангарде»! А стоит ли под огнем вскакивать в седла? Скольких достали немецкие пули? Господи, да почему же так случилось. Много мыслей проносилось в его голове, пока он разыскивал Андрея. И все это время свистели вокруг пули. Ему хотелось пригнуться, прижаться к земле, но нельзя, не поймут ни свои, ни враги. Прямо перед ним пуля навылет пробила казаку голову. Вошла сквозь зубы в рот, почти не оставив следа, а вышла вырвав огромный кусок мяса из затылка.