Книга Вино любви - Кристин Григ

– Нет, Сэм, нет, это не из-за тебя, поверь мне. Просто Коннору надоел отель. Так, сын? Тебя потянуло в иные края, Коннор? Я всегда знала, что это случится. Рано или поздно.

Они проговорили в то утро долго, очень долго, и решили, что Коннор останется на своем месте, пока Сэм не войдет в курс дела и не освоится хотя бы чуть-чуть. Бухгалтерией и рекламой Сэму заниматься необязательно, он вполне может взять на себя то, что ему близко – вопросы безопасности и охраны, а также организацию туров для тех, кто впервые попал на Зеленый континент и жаждет кенгуру, утконосов, аборигенов и приключений в буше.

Коннор согласился. Ему нравился Сэм. Немногословный, громадный, надежный, он, по мнению детей Кэти Фотрелл, был единственным мужчиной, способным контролировать неуемный нрав их матери. Королевы Кэт.

Тот день стал днем официальной помолвки, и был званый обед, переходящий в ужин, и были гости и танцы до упаду, тосты, шампанское, смех и шутки, и в воздухе витало столько любви и нежности, столько добра и света, что Коннор Фотрелл совершенно забыл о том, что Черри Вейл является метрдотелем ресторана «Песни Пустыни», а не просто золотистой блондинкой с серыми изумленными глазами, на которой в тот вечер было прямо-таки умопомрачительное платье…

… которое он с нее и сорвал в саду под неумолчный свист, назовем его так, соловья. Далее смотри выше. История о том, как Коннор Фотрелл собственными руками создал себе роскошную, огромную и абсолютно нерешаемую проблему, отравившую ему весь отпуск на побережье, а, возможно, и всю жизнь.

И никакой это был не отпуск. Это было бегство, паническое и трусливое, на рассвете следующего дня, вот по этому самому шоссе. И отдыха на побережье не вышло – вместо этого по берегу океана метался высокий златокудрый гигант с перекошенным, как от зубной боли, лицом. Временами он принимался бормотать себе под нос нечто нечленораздельное, временами с силой дергал себя за светлый вихор на лбу. Сумасшедший – что возьмешь.

Итак, теперь все шло к финалу. Совсем скоро он сложит с себя обязанности, которые исполнял в течение шести лет, и будет свободен. Вот только – от чего? От собственной жизни? Кое-какие планы у него имелись. Австралийский отель семьи Фотреллов был известен всему миру, и мнение Коннора в гостиничном бизнесе уважали. За время своего странного отпуска он получил несколько писем с предложением сотрудничества, в ближайших планах была поездка в Штаты, где вскоре, на Манхэттене, должен был вырасти громадный пятизвездочный отель, и Коннор, собирая вещи, чтобы ехать домой, решил, что если ему придется перебраться в Америку – что ж, это только к лучшему.

К лучшему, да? Господи, да куда же девался тот светловолосый мальчик, который мечтал стать астронавтом? Тот малыш, который верил в существование фей и драконов? Почему теперь в его лексиконе остались только бухгалтерские термины, почему с некоторых пор любой сказочный замок для него – лишь прекрасная недвижимость с хорошими перспективами на создание нового отеля?

Потом была эта сумасшедшая гонка по пустыне, почему была, она и сейчас еще не завершена, и дорожные указатели все так же стремительно пролетают мимо него…

И вот, всего сутки назад Коннор Фотрелл нашел настоящее дело своей жизни.

Это заведение называлось «Оленья Тропа» и было расположено в довольно живописном, хотя и безлюдном месте. Коннор свернул туда, потому что хотел есть и пить, а верный «понтиак» слегка перегрелся за время безумной гонки. Дорога, отходившая от основного шоссе, была разбитой до полного безобразия, выбоины превратились практически в полноценные овраги, но Коннор не пожалел о том, что свернул сюда. Поворот – и перед ним предстал сказочный дом, окруженный настоящим плетнем, на котором сушились ведра и глиняные кувшины. Белые стены, красная черепичная крыша, само здание, хоть и двухэтажное, но низенькое и очень длинное. Так в этих краях строили с незапамятных времен. Благодаря мастерству строителей, в доме всегда было прохладно в жару и тепло в холод.

Стены почти скрылись под зарослями дикого винограда, на перилах деревянной веранды грелись бесчисленные кошки. Двор посыпан песком. На веранде виднелись столики, покрытые одинаковыми скатертями в красно-белую клетку. Чисто, тихо и спокойно. Откуда-то из-за дома доносилось негромкое ржание.

Единственным напоминанием о том, что «Оленья Тропа» является мотелем и рестораном, был большой, изрядно выгоревший и покосившийся щит, прибитый на воротах и извещавший, что столик можно заказать только за двое суток, никак не раньше. Коннор усмехнулся и вышел из машины.

Хозяин обрадовался ему, как родному, про обязательное резервирование столика и не вспомнил, и уже четверть часа спустя умывшийся и повеселевший Коннор Фотрелл пил на веранде терпкое красное вино и беседовал с хозяином, хлопотавшим над его столиком.

Получасовой беседы хватило, чтобы понять: Коннору Фотреллу очень хочется купить этот маленький мотель с уютным рестораном и допотопным плетнем с ведрами и кувшинами. Дальше началась полоса везения. Оказывается, жене хозяина врачи порекомендовали смену климата, так что они собираются продавать дом как можно скорее, а место здесь безлюдное, поэтому покупателя найти трудно.

Еще полчаса спустя Коннор Фотрелл стал владельцем мотеля «Оленья Тропа».

Глупо? Пожалуй, несколько импульсивно.

До Сиднея осталось всего ничего, и движение стало гораздо оживленнее. Коннор сбросил скорость и вскоре почти совсем остановился в здоровенной пробке. Делать было нечего, спать хотелось все сильнее, и он включил радио в надежде отвлечься.

Его как током ударило. Именно под эту музыку они с Черри танцевали в тот вечер медленный танец, после которого все и случилось! Вообще-то он знал, почему это случилось. Люди иногда совершают поступки, о которых никогда и не мечтали. Более того, можно всю жизнь быть уверенным, что подобное ты не совершишь ни при каких обстоятельствах, но вот наступает вечер, и розы источают аромат, с которым невозможно справиться, и выпитое вино играет в крови, а девушка в твоих объятиях кажется той самой, из сказки, которую слушал в детстве и млел от невозможной красоты. И неважно, знал ты эту девушку много лет или увидел впервые. Приходит время – и все меняется…

Сколько тостов он произнес в тот вечер? Сколько шампанского выпил? Сколько танцев подряд протанцевал с Черри, глядя, как развеваются ее золотые волосы, как блестят серые глаза, как легкий ветерок играет ее платьем? Как долго он вдыхал ее аромат, смесь каких-то нежных духов и ее собственной кожи, смесь свежую, пьянящую, возбуждающую?

Он прошептал ее имя и приник к ее губам. Он просто поцеловал ее, всего лишь поцеловал… И потерял рассудок. Дал волю рукам, вот как это называется.

А она выгнулась в его руках, трепеща, сопротивляясь, упираясь ему в грудь руками и тем самым еще больше распаляя его. Господи, ведь он был ее боссом. Она наверняка боялась сказать ему что-то резкое, такое, что наверняка бы охладило его пыл, будь он просто парнем, распустившим руки. Но он был Боссом, распустившим руки.