Книга Смерть по сценарию - Наталья Андреева

— Да что там может быть, когда там всего один сосед, и очень спокойный человек.

— Кто?

— Паша Клишин, писатель.

— Паша? Не какой-нибудь Павел ибн Хоттаб или как там его, а по-семейному так — просто сосед Паша.

— Фу! Ревнуешь? Леонидов, не верю! Все очень просто. Мы с Пашкой в одной школе учились, он твой ровесник, а наши отцы вместе на заводе работали, в одном цеху, вот и получили дачные участки рядом.

— Значит, Пашка?

— Ну да. И не надо на меня так подозрительно смотреть! Он знаешь какой красавец? Зачем ему старая женщина, да еще и беременная?

— Ну спасибо, утешила, дорогая моя старушка. Красавец сосед по имени просто Пашка в непосредственной близости от моего сокровища, с которым еще и в одной школе учились. Знакомиться не надо. Ох, Шуренок, я тут у вас порядок наведу!

— Ладно, я знаю, какие у вас там в фирме девицы бегают, и мы еще посмотрим, где и кому надо порядок наводить.

— Ладно-ладно, разберемся, — примирительным тоном сказал Алексей. — Так какие там книги твой дружок писатель пишет?

— А он не из знаменитых, публиковался мало, да я и не поклонница такого творчества.

— Какого?

— Знаешь, Леша, это не тема для разговора за столом. Да и дался он тебе, поговорить, что ли, больше не о чем?

— Все. Закончил, раз не тема. Спасибо за кашу. Пойду пройдусь. Дела по даче какие есть?

— Конечно. Воды наносить — раз, тебе нужно сделать для нас недельный запас, парник полить — два, терраску изнутри фанерой обить — три…

— Все, все, все. А зачем террасу-то?

— Там дует, и комары в щели лезут.

— Ох ты, боже мой! Придется пройтись сразу с двумя ведрами, и не один раз, это я уже понял. А ты говоришь — зарядка!

Алексей вышел в коридор, загремел ведрами, переливая оставшуюся воду в одну большую емкость, потом выскочил из дома.

Он прошел всего несколько шагов, когда калитка решительно распахнулась, и молодой парень в джинсах и светлой, простой рубашке вошел в проем шагом административного лица, которое готовится выполнить очень важную, возложенную на него обществом функцию.

— Здравствуйте! Вы хозяин?

— Я хозяин. Добрый день. — Леонидов поставил на землю ведра. Он сразу же догадался, кто этот человек. Он недавно сам был таким же, и с первого взгляда признал коллегу по бывшей профессии.

— Я Михин Игорь Павлович, старший оперуполномоченный, капитан. Вот мои документы.

Алексей взял удостоверение, подержал в руке, открыл и усмехнулся:

— Бывает.

— Вы это о чем? — насторожился Михин.

— О себе. Так что там случилось на даче у соседа, Игорь Павлович?

— А вы откуда знаете, что что-то случилось и именно там?

— Допустим, слышал звуки за забором.

— Ну и что? Может, гости приехали?

— Да. Гости. О чем вы хотели спросить?

— У вас документы есть?

— Права. В доме.

— Предъявите.

— Обязательно. Только для начала, может быть, вы мне на слово поверите, что я, Леонидов Алексей Алексеевич, коммерческий директор фирмы «Алексер», эта дача — собственность моей законной жены, на что у нее есть все нужные бумаги?

— Коммерческий директор? Фирмы «Алек- сер»? — Михин хмыкнул, покосившись на стоявшие у крыльца «Жигули» пятой модели стандартного бежевого цвета. Потом внимательно осмотрел старый дом, лужайку с одуванчиками вместо роскошного цветника, как это было модно у не так давно родившегося, но уже сильно поредевшего после семнадцатого августа «среднего» класса. Кроме этих скромных атрибутов жизни людей, далеких от широко рекламируемых благ, в поле зрения старшего оперуполномоченного попали еще деревянные некрашеные ворота, скамейка у крыльца и скромный розовый куст, старательно обкошенный стоящим здесь же орудием простого сельского труда.

— Ну, коммерческий директор я шестой месяц. Так вы что-то хотели спросить, капитан?

— Необходимо взять ваши показания.

— А по какому делу вы хотите взять у меня показания?

— Что, протокол желаете?

— Непременно.

— Хорошо. Все запишем как положено, не сомневайтесь. Дело серьезное: сегодня в восемь часов утра женщина, которую ваш сосед Павел Клишин нанял для помощи по хозяйству, нашла его мертвым на полу в кухне. Смерть наступила приблизительно в десять тридцать вечера. Вы были вчера здесь в это время?

— Да, был.

— А ваша жена?

— Разумеется.

— Что вы делали?

— Спали.

— Так рано?

— Знаете, всю прошедшую неделю мне не приходилось засыпать раньше двенадцати, так что это для меня в самый раз.

— А для вашей жены?

— Она беременна и плохо себя чувствует.

— Что ж, вы ничего-ничего не слышали?

— Не знал, что мои вечерние слуховые ощущения утром кого-то заинтересуют, извините.

— Это совсем не весело.

— А я не смеюсь. Просто вчера ужасно устал, и было ни до чего. А как его убили?

— Почему вас это интересует?

— Ну, на выстрел я бы среагировал, а выстрела не было. Так что там: нож, петля, яд?

— Мне не нравится ваш, простите, цинизм.

— А мне ваша… — «Тупость», — подумал Леонидов, а вслух сказал: — Неуверенность в том, что можно постороннему сказать о причине, по которой Павел Клишин отправился на тот свет.

— Хорошо. Допустим, его отравили.

— Цианистый калий?

— Откуда вы знаете? — Михин насторожился.

— Самый популярный яд. И достать его не так-то сложно.

— Вам?

— А у меня что, был мотив?

— Так вы юрист?

— Я человек, которого, как я понимаю, вы подозреваете, но чья вина не доказана, а со мной разговариваете так, будто поймали злодея.

— Хорошо. Ваша жена живет здесь постоянно?

— Неделю. Она учительница в школе. Неделю назад начались летние каникулы, и я перевез их с сыном сюда.

— Какие у нее отношения были с покойным Павлом Клишиным?

— Они давно знакомы, учились в одной школе.

— Клишин тоже жил на даче один.

— Могу за него только порадоваться, мне самому катастрофически не хватает в последнее время одиночества и тишины.

— Значит, не хотите помочь следствию.

— Хочу. — Внезапно Леонидов почувствовал ностальгию по тем временам, когда сам настороженно следил за действиями эксперта, вслушивался в каждое слово, чтобы не пропустить самое важное из того, что тот соизволит обронить загадочным и тихим голосом.