Книга Страсти в сентябре - Наташа Колесникова

Луговой слегка присел, обвел взглядом присутствующих, сказал, разведя руками:

— Он мне будет указывать, что прилично, а что нет! Все слыхали? Да я ему сейчас, этому убогому учителю!..

Он махнул кулаками раз, другой, третий, на четвертый раз получил звонкую пощечину и свалился на пол.

— Эй, мужики! Кончайте дурить! — крикнул Засядько, чувствуя, что ситуация уходит из-под контроля.

— Паша! — закричала Марина, склоняясь над поверженным супругом.

Романов улыбнулся еще раз, пожал плечами и пошел к двери, дабы не усугублять ситуацию.

— Я тебе это запомню! — кричал Луговой, лежа на ковре в собственной гостиной. — Я тебя, падла, достану!

— Не достанете, — резко обернувшись, сказал Романов. — Кишка тонка, Павел Иванович.

И открыл дверь.

— Не тонка! — завопил Луговой. — Не тонка, понял?!

— А вот угрожать мне не надо, я ведь могу и ответить, — жестко сказал Романов, резко обернувшись. — Накажу так, что впредь сто раз подумаете, стоит хамить или нет.

— Ну ты это… думай, чего мелешь, — пробормотал Засядько, сильно раздосадованный тем, что замечательная пьянка превратилась в дурдом.

«Один взревновал свою жену, другой болтает чего не следует. Как это — наказывать директора винзавода, который давал в казну администрации больше всех, позволял учителям, да тому же Романову, платить хорошие деньги? Это же преступление! С Луговым понятно, все знают, что иногда мужика заносит, привыкли уже, но умный, интеллигентный директор школы чего такое болтает? Хотя… если бы Паша ему сказал что-то похожее, тоже не остался бы в долгу. Но наказать… Это уж слишком, Максим Игоревич, зачем же грубить при свидетелях?»

Осеннее утро началось для Романова так же, как и остальные, — с зарядки вместе с детьми. В шортах и футболке, Романов командовал в своем дворе двенадцатилетним Антоном и десятилетней Настей.

— Бегом на месте! Шагом марш! Все, Настюшка, помойся в «душе», там горячая вода, Антон — под рукомойником. И шагом марш в школу!

Настя со смехом побежала в «душ», так назывался деревянный «скворечник» за домом, где для нее отец приготовил кастрюли с горячей и холодной водой и ковшик.

— Ну вот, как всегда, — недовольно сказал Антон, — Настьке горячая вода, а мне — под рукомойником!

— Она у нас единственная дама, что ж мы за мужики будем, если не позаботимся о ее комфорте?

— Папа, я же не возражаю, но после нее всегда остается горячая вода. Мне бы тоже хватило.

— А еще мужик! Закаляться надо, Антоша. Смотри на меня. — Романов сбросил футболку, принялся умываться под рукомойником, шумно фыркая.

Потом почистил зубы, уступил место сыну.

— К тому же, если ты будешь ждать, пока Настя освободит душ, не успеешь в школу.

— А сам всегда опаздываешь. — Антон толкнул снизу подвижный стержень рукомойника и, глубоко вздохнув, набрал в ладони воды, вылил на плечи.

Дальше процесс пошел более энергично. Романов вытерся махровым полотенцем, бросил его сыну.

— Начальство не опаздывает, а задерживается, — с улыбкой сказал он.

И пошел в кухню готовить завтрак. Собственно, его и готовить не нужно было, вчера вечером с детьми была его мать Александра Ильинична, преподавательница физики, она наделала котлет, сварила макароны, осталось только разогреть все это на газовой плите. Да нагреть воды, чтобы помыть посуду. Конечно, теперь есть много моющих средств, с помощью которых посуду можно и в холодной воде вымыть, но все-таки лучше сначала в горячей, а споласкивать можно и в холодной.

Зарядкой на свежем воздухе Романов занимался с детьми до самых морозов, которые наступали в конце ноября — декабре. И, тьфу-тьфу-тьфу, дети росли здоровыми, уже и не помнил, когда болели.

Отправив их в школу, Романов принялся мыть посуду возле рукомойника, который по новой наполнил водой из колодца, что был вырыт в огороде. Колодец самый обыкновенный, с «барабаном», на который наматывалась цепь, поднимая ведро с водой.

Но Романов давно уже не вращал ручку «барабана», потому что в колодце висел электронасос, нужно было только включить его, и вода сама текла из резинового шланга в ведро, стоящее на земле. А если шланг подключить к пластиковой трубе, то и в кухне потечет ледяная колодезная вода. Хорошо бы установить электронагреватель, чтобы на кухне текла из крана горячая вода, и в душе не мешало бы, настоящий душ можно было бы принимать не только летом (на крыше деревянного «скворечника» стоял бак с водой, летом она быстро нагревалась на солнце), но и осенью.

Да все не получалось, денег не хватало. Зарплата у директора была немалая по местным меркам, три тысячи рублей, но когда у тебя двое детей, то… очередь до водонагревателя никак не дойдет.

Остатки пищи Романов смахнул в пластиковое ведро. Потом добавит в комбикормовую кашу, свиньи съедят с удовольствием.

Две крупные хрюшки жили в сарайчике возле кухни. Ближе к Новому году одну забьет, будет и мясо, и солонина, и копченый окорок, а вторую оставит для приплода.

И директору школы, чтобы выжить, приходилось довольно плотно заниматься домашним хозяйством, тем более когда в доме нет жены.

У ворот остановился черный «мерседес» пятилетней давности, но еще вполне солидный, из него вышел Луговой, подошел к калитке.

— Максим… Игоревич, выдь на минутку! — крикнул он.

Романов бросил на плечо кухонное полотенце, вытирая руки, подошел к калитке.

— Слушаю вас, Павел Иванович.

— Максим, не бери дурного в голову, я, конечно, перебрал… дураком становлюсь, когда случается… Короче, так — извини, ладно?

— Да нет проблем, Павел Иванович. Все нормально.

— Это с какой стороны посмотреть… Ну ладно, Максим, ты на меня зла не держи, вот и все дела.

Луговой сел в свою иномарку и отбыл по месту службы. Романов усмехнулся, вернулся к посуде. Отнес ее в кухню, потом накормил свиней, обе хрюшки были рады увидеть своего кормильца, какую из них придется забить, он еще не решил. К животным тоже привыкаешь, потом жалко… А что делать?

В доме Романов оделся, как подобает директору школы — в костюм с галстуком. Взял дипломат и вышел на крыльцо. Машины у него не было, да и надобности особой в ней не чувствовал, до школы минут пятнадцать ходьбы. За калиткой стоял Кеша-гармонист, которого вчера Луговой не пригласил на торжество. Ему было сорок пять, хотя на вид можно было дать все шестьдесят, работал трактористом в агропромфирме, с весны по осень работы у него было много, а вот зимой совсем туго приходилось, если учесть, что копить Кеша не умел и попивал крепко. Одна надежда была на гармошку. Особенно если приглашает солидный человек, — и денег даст, и выпить на халяву можно.

— Привет, — сказал Романов, подходя к своей калитке. — Чем могу быть полезен?